— Нет, — чуть слышно проговорила Флинн и подалась вперед.
Вжих — в ее левое ухо. С жужжанием. Глубже. Жужжание превратилось в голос Мейкона:
— Молчи. Тебя слушают через камеру. Делай вид, будто ничего не происходит. Исполняй в точности, что я скажу.
Флинн заставила себя поглядеть на дверь. Голос был и правда как у Мейкона, но она по-прежнему видела пижамные штаны и футболку над пустой улицей.
— Щелкни зубами дважды, раз-два, не открывая рта, как можно тише.
Флинн посмотрела вниз. Щелкнула зубами два раза подряд. Самый громкий звук в мире.
— Теперь минуту сиди не двигайся. Как сейчас, только не шевелясь. Но и не застыв, как камень, потому что я запишу видео с камеры, а потом закольцую и отправлю обратно на камеру, чтобы они видели этот кусок, а не то, что будет дальше. Поняла?
Щелк-щелк.
— Не дергай головой или руками. Резкие движения в повторе подчеркивают, что фрагмент закольцован. Как скажу: «Давай!» — действуй. Сперва затычки в уши, потом костюм.
Она ничего не поняла. Какой костюм?
— Все нормально? — спросил он.
Щелк-щелк.
— Записываю, — сказал голос.
Флинн уставилась на дверь. Ручка, следы пальцев. Только бы у мамы было все хорошо и Литония сидела с нею.
— Готово, — сказал наконец Мейкон. — Закольцевал. Вставай.
Флинн уперлась ладонями в стол и поднялась, оттолкнув мегамартовский стул. Лязгнул засов.
Дверь открылась. Вошел ужас. Как будто у нее плавится сетчатка. Клубящееся пятно.
— Спрут-костюм, — сказал Мейкон в ее ухе; Флинн вспомнила: камуфло по типу каракатицы, как у Бертона и Коннера на войне.
Костюм считывал и воспроизводил то, что ближе всего, однако частично был забрызган кровью. Словно кусок взломанного игрового кода. Затем возникла спрут-перчатка с томагавком Бертона, метнулась вперед, зацепила и рассекла синюю безовскую стяжку. На нижнем изгибе головки был специальный вырез, острый-преострый, острее остального лезвия. Для веревок и проводов. Секунда, и он рассек стяжку, держащую вместе запястья Флинн. Другая перчатка — серо-стальная, как стол, — протянула два оранжевых комочка на оранжевом шнурке, вроде самых дешевых мегамартовских леденцов. Флинн сунула их в уши, как велел Мейкон. Интересно, он так и хотел, чтобы она заперла мошку внутри?
Бертон упал на пол, пролез под столом, вскочил рядом с нею. Хруст липучки, глаза Бертона. Спрут-материя развернулась, стала оттенка ее лица под безжалостными диодами, с двумя размазанными пятнами цвета ее глаз — костюм пытался эмулировать Флинн, — и вот уже она нырнула в него головой, руками, потянула вниз, слишком широкий и свободный, темный внутри, приглушающий белое свечение ламп. Бертон застегнул собственный костюм, нагнулся и застегнул костюм Флинн, начиная с ног.
— Вперед, — сказал Мейкон. Из-за затычек его голос звучал иначе.
Бертон схватил ее, бросил через стол, перескочил сам, как гимнаст через коня, потащил Флинн к двери и дальше. Она споткнулась. Ее нога — пятно бетона. Рядом кобура охранника, залитая кровью, пистолет так и не вынут.
Шагнула через него.
— Дверь, — сказал Мейкон в самом ухе. — Давай!
Рулонная дверь, через которую ее сюда провели, открыта, снаружи темная ночь. Широкая ползунковая штанина спрут-костюма цепляла за все, и Флинн боялась, что упадет.
Не игровая кровь, заметила про себя какая-то другая Флинн или ее часть, наблюдающая со стороны.
Глава 74
Первое нежное касание— Все, добрался до нее, начинает эвакуацию, — сказал Оссиан.
Оператор из среза только-только усадил экзоскелет в машину, на заднее сиденье напротив неподвижной коляски.
— Кто? — спросил Недертон.
— Ее психоненормальный братец. Тлен говорит, она перегибает палку.
— Флинн?
— Лоубир. Запечатай дверь. — Последнее, вероятно, относилось к «бентли».
Отверстие в боку автомобиля послушно стянуло края. Что-то в этом было неприятное, какое-то осьминожье, особенно завершающий этап превращения дыры в сплошную серебристо-серую поверхность.
— Полная герметизация. Откачать треть внутренней атмосферы.
Зашипел выходящий воздух.
— Разбирай, — сказал Оссиан, надо думать, оператору. — Если в инструкции непонятно, спроси меня.
— Перегибает палку? — спросил Недертон.
— Она собирается предпринять серьезный шаг. Необратимый.
— Пусть прежде освободит Флинн.
— Соединить тебя с ней? Она будет страшно рада услышать совет под руку от нашего штатного трепла.
Недертон, пропустив замечание мимо ушей, спросил:
— Что экзоскелет там делает?
— Пытается избавить коляску от двух самонаводящихся, самоограничивающихся роевых орудий. Ты видел, как я только что раскладывал ее голыми руками, и, наверное, думаешь, что и остальное раз плюнуть. Но нет, садисты, которые ее проектировали, не собирались облегчать нам жизнь. И сейчас наш техник как раз вскрыл проблему… — Оссиан слушал что-то, чего не слышал Недертон. — Так и есть. Я был прав.
— В чем? — спросил Недертон.
— Ей не понравилось первое нежное касание, — довольным тоном сообщил Оссиан. — Она выбросила ассемблеры. Они съели бóльшую часть кожаной обшивки Зубова-отца и биологические элементы нашего манипулятора. Никто не хотел мне верить, что эта штука не переходит в спящий режим. У нее нет выключателя. Только и ждет случая убить того, кто попытается вытащить ее из коляски. Впрочем, оба орудия теперь у нас. И то, что сработало, выпустило всего несколько тысяч мошек. Остались еще миллионы. Эту дрянь хрен перезарядишь ближе чем в Новосибирске.
Появилась золотая корона на бежевом фоне.
— Флинн в безопасности? — спросил Недертон.
— Я тебе говорил, что не знаю, — буркнул Оссиан.
Недертон отошел от «бентли».
— Насколько я могу судить, да, — ответила Лоубир.
— Оссиан сказал, Тлен считает, что вы перегибаете палку.
— Тлен умница, но не привыкла действовать с позиции силы. Пиккету в наших дальнейших планах места нет. И кто-то недавно покушался на вашу жизнь, мистер Недертон. Пиккет, надо понимать, уже связан, пусть даже и не напрямую, с людьми, которые заказали ваше убийство. Хотите отправиться туда?
— Куда?
— В срез Льва.
— Это же вроде невозможно?
— Физически — да. Виртуально, пусть очень примитивным образом, — детская забава.
— Забава?
— В данном случае даже чересчур буквально, — сказала Лоубир.
Глава 75
ИсходныеЗа попытку сфабить спрут-кос безбаши тебе руки оторвут. Хуже, чем за печать деталей для превращения винтовки в автомат, хуже, чем за лепку большей части наркотиков. Флинн не ожидала увидеть такой костюм, кроме как на экране, и уж тем более не думала когда-нибудь такой надеть.
На задворках у Пиккета было неестественно тихо. Флинн все ждала, что сейчас поднимется крик, стрельба, завоет сигнализация. Ничего. Только хруст гравия под колесами квадроцикла. Электрического, такого нового, что еще чувствовался запах. Куплен, наверное, на часть выигрыша в лотерею или на клэнтонские деньги. Такой мощный, что, поставь на него грейдерный отвал, выровнял бы дорогу как нечего делать. Через фабричные багажные крепления протянули канат, чтобы удобнее держаться. Колеса скелетные, непневматические: на гравии были как у горного велосипеда, а как только Бертон свернул с дороги — расширились. По траве они шуршали уже совсем тихо.
— Мейкон? — спросила Флинн, не уверенная, что он ее слышит.
— Здесь, — отозвался комар в ухе. — Погоди, вытащим тебя, поговорим.
Флинн не видела, куда они