Я ждал приказа. В бою такого масштаба командир отдельного корабля, пусть даже самого крупного и мощного во всем флоте, не может ничего сделать по собственной инициативе или как-то повлиять на решения командующего. И приказ поступил. Странный, на мой взгляд, приказ.
– Пятому ударному флоту приказано связать боем вновь прибывшую эскадру кваргов, – транслировал нам решение Тобольского адмирал Нельсон, – кораблям принять боевой ордер «Паук» и начать разгон в сторону противника.
Тобольский не хотел уходить просто так, он видел локальное преимущество своего флота над группой кваргов у Грумбриджа-2. Маршал знал, что у него есть примерно час до момента, когда фланговые группировки врага придут на помощь своим, но и тогда, если флот Федерации успеет хорошенько потрепать противостоящего ему врага, силы окажутся примерно равными, если, конечно, не учитывать последнюю эскадру противника с четырьмя гигантскими линкорами. По замыслу Тобольского или его советников, уж и не знаю, кто там формирует предложения и принимает решения, мы должны были дать флоту дополнительное время для нанесения врагу максимального урона. Потом все равно придется отступить, это, я думаю, понимали все, но главнокомандующий надеялся хоть как-то отплатить врагу за захват системы и наши потери.
Я понимал, что это явная ошибка. Весь мой опыт боев с жабами в мире бригадного генерала Дина просто кричал об этом. Если враг смог создать в системе глобальный перевес в силах, нужно немедленно уходить, спасая всех, кого еще можно спасти, иначе потом времени не хватит даже на то, чтобы спасти хоть кого-то. Мой последний бой в прошлой жизни был тому отличным примером. Если бы командующий вовремя не запросил разрешения на отход, мы бы навсегда остались в системе Дельты Кирсани, а так мы проиграли сражение, но спасли войска, которые потом еще возьмут свое.
Армия и флот всегда стояли и будут стоять на единоначалии. Приказы не обсуждаются. Сначала делай, потом разбирайся, прав ли был командир, и если окажется, что он ошибался, то отвечать за свою ошибку он будет только перед вышестоящим воинским начальником, а никак не перед подчиненным, которого к тому моменту уже может и не быть в живых. Мы отправились выполнять приказ. Мой корабль, как самый мощный в пятом ударном, шел во главе строя. Даже наш флагман Пекин держался чуть позади. Я командовал не только Титаном, в моем оперативном подчинении находились также пятнадцать модернизированных транспортов с дрон-торпедами и носителями абордажных роботов на борту, которые сейчас держались позади линейных кораблей вместе с двумя авианосцами. Соотношение сил меня совершенно не радовало. Минимум, один к трем, если считать по огневой мощи. Дело другое, что эскадру противника нельзя было назвать сбалансированной. Только тяжелые вымпелы, причем четыре из них сверхтяжелые. Видимо, кварги не планировали использовать это соединение для боя само по себе, оно шло на помощь основным силам их флота, да вот подвернулись мы. Это давало нам некоторые шансы. Линкоры уязвимы для атак торпедоносцев, а этого добра у нас на Веллингтоне и Виндхуке хватало. Ну и про мои дрон-торпеды забывать тоже не стоило. Вообще, Тобольский, да и Нельсон, наверное, не понимали пока, какое грозное оружие сейчас выдернуто из основного сражения и отправлено решать побочную задачу.
– Рубеж открытия огня главным калибром, – доложил я Нельсону.
– Разрешаю открыть огонь, – немедленно отозвался адмирал и неожиданно добавил, – решение на ваше усмотрение.
Нельсон знал, что снарядов к главному калибру у меня очень мало, особенно с учетом количества и качества целей. Тем не менее, один полный залп с максимальной дистанции я все-таки дал. Пусть боятся супостаты и не думают, что они смогут безопасно стрелять по нам с большого расстояния.
Противник впечатлился. Нет, попадания я добился лишь одного, да и то мне просто повезло, хотя особого вреда головному аналогу Титана мой снаряд не нанес, но сам факт… В ответ прилетел залп всех четырех суперлинкоров врага, но дистанция все же еще позволяла уходить из-под огня грамотным маневром, и снаряды кваргов канули в пустоту.
– Авианосцам готовность пять минут, – пришел новый приказ Нельсона. Меня он впрямую не касался, но я решил воспользоваться моментом.
– Невидимкам с первого по четвертый пятиминутная готовность к старту дрон-торпед и носителей абордажных роботов. Полный залп. Командирам принять целеуказание, – я распределил цели и отправил пакет данных на подчиненные мне корабли, не имевшие собственных имен, но носившие общее название «Невидимка» с соответствующим номером, – Пойдете чуть позади машин с авианосцев. В драку не лезть! Сами знаете, ваша цель – линкоры.
Инга за соседним пультом лихорадочно готовилась к абордажу. Она шипела на меня, как дикая кошка, оправдывая свою фамилию, за то, что я усадил ее управлять абордажными дронами с борта Титана, но я был неумолим. Единственное, что примиряло мою подругу с серой действительностью, это мое обещание, что первое же подразделение создаваемых сейчас людьми Джеффа и Штейна тяжелых роботов, управляемых с орбиты, будет отдано под ее командование.
Дрон-торпеды и носители абордажных роботов, базировавшиеся прямо на Титане и еще на одиннадцати Невидимках, я решил пока придержать в резерве, да и опыта применения торпед по маневрирующим целям у меня пока не имелось. В общем, не хотелось наделать ошибок, использовав все новое оружие в одной попытке.
Артиллерийский бой продолжался. У нас появились потери, что и неудивительно, ведь плотность вражеского огня ощутимо превышала нашу, но наш москитный флот в бой еще не вступил, и сможет ли он изменить баланс сил, оставалось только гадать.
– Авианосцам поднять истребители и торпедоносцы, – пришел приказ адмирала Нельсона.
– Невидимки, начали, – продублировал я своим.
Торпеды и командирские машины покинули трюмы Невидимок и плотным строем устремились к идущим нам навстречу кораблям врага вслед за волной машин в Виндхука и Веллингтона. Инга сосредоточенно рулила своими носителями абордажных роботов и присматривала за действиями еще четырех операторов, сидевших за такими же пультами на борту Невидимок.
