Эдриен ошибся, сказав, что Динни похожа на привидение: вернее было бы сказать, что она похожа на человека, увидевшего привидение. Когда она выходила на Корк-стрит из-под аркад, все её прошлое, связанное с этой улицей, метнулось к ней, как одинокая птица, коснулось крылами её лица и тут же улетело. Поэтому, простившись с дядей, девушка повернула назад. Решительно вошла в знакомый подъезд, поднялась по лестнице до квартиры Уилфрида и позвонила. Потом прислонилась к подоконнику на площадке и стала ждать, стиснув руки и думая: «Жаль, что у меня нет муфты!» Руки у неё совсем застыли. На картинах прошлого века женщин всегда изображают вот так — на лице вуаль, руки в муфте; но прошлый век миновал, и муфты у неё нет. Она уже решила уйти, как вдруг дверь отворилась. Стэк! В домашних туфлях! Вдумчивый, как всегда, взгляд его чёрных глаз упал на туфли, и Стэк смутился:
— Прошу прощения, мисс, я как раз переобувался.
Динни подала ему руку, которую он пожал точь-в-точь как раньше, — с таким видом, словно исповедовал гостью.
— Я шла мимо, и мне захотелось узнать, как вы живёте.
— Прекрасно, мисс, благодарю вас. Надеюсь, вы здоровы? И собака тоже?
— С нами обоими всё в порядке. Фошу нравится в деревне.
— Ещё бы! Мистер Дезерт всегда говорил, что это деревенская собака.
— У вас есть известия о нём?
— Только косвенные. Я слышал, в банке говорили, что он в Сиаме. Его письма банк пересылает на своё отделение в Бангкоке. Недавно здесь останавливался их светлость. Как я понял из разговора, мистер Дезерт поднимается сейчас к верховьям какой-то реки.
— Реки?
— Да. Вот только название забыл. Что-то вроде «И и» и ещё как будто «Сонг». Там, кажется, здорово жарко. С вашего позволения, мисс, вы малость бледны, хоть и живёте в деревне. А я вот ездил на рождество домой в Барнстепль и сильно поправился.
Динни опять протянула руку:
— Очень рада была повидать вас, Стэк.
— Зайдите, мисс. В квартире всё осталось как при нём, — вот увидите.
Динни подошла к дверям гостиной:
— Совершенно как при нём, Стэк, словно он и не уезжал.
— Приятно слышать, мисс.
— Впрочем, может быть, он и здесь, — сказала Динни. — Говорят же, что душа отделяется порой от тела. Благодарю вас, Стэк.
Она коснулась руки слуги, прошла мимо него, спустилась по лестнице. Лицо её передёрнулось, застыло, и она быстро зашагала прочь.
Река! Её сон! «Ещё одну реку!»
На Бонд-стрит кто-то окликнул её:
— Динни!
Девушка обернулась и увидела Флёр.
— Куда вы, дорогая! Мы с вами не виделись целую вечность. Я прямо с французской выставки. Божественно, правда? Я столкнулась там с Клер и каким-то молодым человеком. Кто он?
— Тони Крум, попутчик по пароходу.
— Только попутчик?
Динни пожала плечами и, взглянув на элегантную собеседницу, мысленно посетовала: «Почему Флёр всегда такая прямолинейная!»
— Деньги у него есть?
— Нет. Правда, он нашёл место, но незавидное. Будет присматривать за арабскими матками мистера Масхема.
— Только-то? Триста, от силы пятьсот в год. Это не бог весть что. Знаете, Клер в самом деле совершает большую ошибку. Джерри Корвен пойдёт далеко.
— Во всяком случае дальше Клер, — сухо отозвалась Динни.
— Вы полагаете, что разрыв окончательный?
Динни кивнула. Она никогда ещё не испытывала к Флёр такого граничащего с антипатией чувства, как сегодня.
— Зря. Клер — это не то что вы. Она — человек нового века с его порядком или беспорядком, — как хотите. Вот потому я и говорю, что она совершает ошибку. Ей было бы легче жить, оставаясь с Джерри, пусть даже формально. Не представляю себе Клер в нужде.
— Деньги её не привлекают, — холодно вставила Динни.
— Ах, вздор! Только деньги дают возможность делать то, что хочется. А это не может не привлекать Клер.
Динни, знавшая, что Флёр права, произнесла ещё холоднее:
— Не стоит тратить время на объяснения.
— Дорогая, тут и объяснять нечего. Он чем-то её оскорбил, — это на него похоже. Но из этого ещё не следует, что нужно устраивать историю. Вы же видели сегодня картину Ренуара — мужчина и дама в ложе. Великолепная вещь! Каждый из них живёт особой жизнью, и всё-таки они вместе. Почему бы Клер не пойти на это?
— А вы бы пошли?
Безупречные плечи Флёр чуть заметно дрогнули:
— Но вы же знаете, какой Майкл милый. Кроме того, у меня дети.
И плечи Флёр опять слегка дрогнули.
Динни оттаяла.
— Вы обманщица, Флёр. Вы не делаете того, что проповедуете.
— Дорогая, у меня же исключительный случай.
— Он у каждого исключительный.
— Ладно, не будем спорить. Майкл говорит, что ваш новый депутат Дорнфорд пришёлся ему по душе. Теперь они трудятся вместе над планом трёх «К». Дело замечательное, да и взялись они за него с нужного конца.
— Мы в Кондафорде тоже занялись свиньями. Дядя Лоренс предпринимает что-нибудь на этот счёт в Липпингхолле?
— Нет. Он придумал самый план и считает, что своё сделал. Ну, ничего, придёт время, Майкл ещё заставит его потрудиться. Послушали бы вы, как об этом плане рассуждает Эм! Умора! Нравится вам Дорнфорд?
Динни, с которой второй раз за утро заговаривали о Дорнфорде, посмотрела родственнице прямо в лицо:
— По-моему, он настоящее совершенство.
Флёр неожиданно взяла её под руку:
— Динни, дорогая, я хочу, чтобы вы за него вышли. Конечно, за совершенство не выходят, но ведь и его можно ввести в грех.
Теперь в свою очередь дрогнули плечи Динни, и она устремила взгляд в пространство.
Глава 18
Третьего февраля день выдался на редкость тёплый и до того напоминавший весну, чти кровь в жилах людей потекла быстрее, пробуждая в них тягу к приключениям.
Поэтому Тони Крум рано утром дал телеграмму Клер, а в полдень уже выехал из Беблок-хайт на старом автомобиле Стейплтона — своём новом приобретении. Конечно, он мечтал не о такой машине, но даже из этой при желании можно было выжать миль пятьдесят в час. Он перебрался через реку по ближайшему мосту, проскочил Эбингдон и поехал через Бенсон на Хенли. Там он остановился, наскоро проглотил сандвич, заправил бак и с минуту постоял на мосту, глядя на залитую солнцем обнажённую реку, медленно катившуюся меж нагих рощ. Оттуда он поехал уже сообразуясь с часами, так как к двум должен был поспеть на Мелтон-Мьюз.
Клер только что вернулась и была ещё не готова. Тони уселся в нижней комнате, обставленной теперь тремя стульями, оригинальным старинным столиком, который удалось купить по дешёвке, — кризис задел и антикваров, и
