Джереми нечего было ему возразить. Он знал глубину чувств Бена и соотносил их с собственными чувствами к Кьюби.
— Это тяжкий удар для тебя, Бен. И я очень, очень сочувствую.
— Может, если я расскажу больше, ты решишь, что я просто ревную; но ведь ты, наверное, знаешь, что он крутил роман с Лотти Кемпторн? А она ничем не лучше своего отца, продавшего своих товарищей таможенникам. Ты ведь это знаешь. А еще Вайолет Келлоу. А что ты думаешь насчет нее? Именно с ней его сначала увидели, когда Стивен вернулся на праздник Летнего солнцестояния.
— Да, знаю.
— А ты знаешь, что раз в неделю он ее навещает? Каждую пятницу около семи вечера.
— Она больна, Бен.
— Ага. Но насколько серьезно больна?
Джереми вдруг замолчал, вспомнив, что на прошлой неделе сам ее навещал. Худая как щепка Вайолет сияла: щеки горели лихорадочным румянцем, в голубых глазах сверкали лукавые искорки.
— Насколько больна? — повторил Бен.
— Бог его знает, Бен. Думаю, нам следует ему поверить.
— Поверить? Серьезно? Ну, в ноябре была Лотти, клянусь. А ночуя у Нэнфанов...
— Нэнфаны — честные люди, и к тому же твоя родня. Они бы не позволили ему коснуться Бет...
— Не позволили бы, если б знали, это точно. Но кто знал? Ходили слухи.
— Слухи всегда ходят, Бен. Я понимаю, что ты чувствуешь.
— Никто этого не понимает, — оборвал Бен. — Может, я и не пара для Клоуэнс. Это можно понять. Но он... Каждое мгновение это причиняет боль. Каждую минуту.
IIIНа Пасху Валентин Уорлегган приехал домой, после чего должен был вернуться на последний семестр в Итон. Он написал Джереми и Клоуэнс, приглашая их в Большой дом провести с ним вместе четырнадцатое апреля, неделю спустя после Пасхи.
«В зале для приемов в Труро, — писал он, — каждый вечер будут выступать актеры театра «Трилистник», а в понедельник вечером обещают неплохую программу. Начало в шесть, но мы можем заказать места заранее, так что у нас будет время сначала спокойно пообедать, а после поужинаем, и вы переночуете у нас. Мой отец, — добавил он, — к несчастью, будет здесь и по случаю устраивает небольшой прием, но там, полагаю, будут и старики, и молодежь, так что не заскучаем. Умоляю, только не говорите, что не сможете прийти, потому что возитесь с картошкой или пшеницей или еще чем-нибудь бесконечно сельским!»
Однажды Джереми и Клоуэнс побывали в Кардью прямо перед Рождеством. Джордж был в отъезде, но они познакомились с его матерью, дочерью Урсулой и бесчисленным множеством развеселых людей, которых пригласил Валентин. Визит оказался удачным. Естественно, Росса и Демельзу тревожила крепнущая дружба между их детьми и Валентином Уорлегганом, особенно между Валентином и Клоуэнс, которые были одного возраста; но об истинной причине беспокойства не говорилось, поэтому явное недовольство этой дружбой дети по-своему истолковали так, будто это давняя обида на давнего врага.
Пока Росс находился в Лоо, Демельза решила высказать свои соображения.
— Прекрасно. Вы видели афиши с актерами?
— Нет. Валентин умеет узнавать о таком заранее, — ответил Джереми.
— Что ж, вам обоим понравится. Сто лет не была на пьесе... Только есть одно «но». Вы ведь знаете — хотя я прекрасно понимаю, что вам это не нравится — о том, что между сэром Джорджем и вашим отцом плохие отношения. Знаю, вас это не касается... Но всё же я считаю, я уверена, что отцу будет спокойней, если вы не станете ночевать у них... Мне кажется, это нетрудно устроить.
— Разве ты не ночевала там однажды? — спросила Клоуэнс. — Ты рассказывала мне об этом.
— Правда?.. Ну да, ночевала, но это было давно, еще до вашего рождения. И случилось до того, как напряжение между вашим отцом и сэром Джорджем достигло наивысшего накала. На самом деле случившееся тем вечером только усилило разрыв между ними.
— А что случилось тем вечером? — спросила Клоуэнс.
Демельза замешкалась и не сразу ответила.
— Ну если тебе хочется знать, не вижу причин скрывать это... Твой отец и кузен сэра Джорджа по имени Сансон играли всю ночь в карты, и мы поставили на кон больше, чем могли себе позволить, почти всё. В итоге отец поймал его на жульничестве, схватил за грудки и швырнул в реку.
К удивлению Демельзы, оба звонко расхохотались. Джереми воскликнул сквозь смех:
— Вы отлично повеселились!
— Что ж, скажу тебе, в тот момент это было не так уж и весело!
— Но вам вернули деньги?
— О да. Незамедлительно!
— И всё же, — снова заговорил Джереми, — теперь это ведь никак не относится к Валентину? Ты в самом деле хочешь, чтобы мы отказались?
— Нет-нет, что ты, отправляйтесь. Но мне кажется, отцу было бы спокойней, как и мне, если бы вы не стали там ночевать. Я напишу миссис Полвил. Она всегда говорила, что можно остановиться у них, если пожелаете.
— А как насчет Стивена? — спросила Клоуэнс.
Демельза помолчала в нерешительности.
— Ты уже написала Валентину?
— О да... Но не думаю, что у Стивена для такого случая есть подобающий костюм. Вообще-то я уже упомянула ему об этом.
— И что он сказал?
— Сказал, что пойдет, если я сочту нужным. Но не будет возражать, если я временно его покину, ведь мы скоро объявим о помолвке.
Демельза решила не вдаваться в подробности.
— Тогда поступай, как считаешь нужным, хорошо?
— Да, — сказала Клоуэнс. — Думаю, на этот раз мне лучше отправиться только с Джереми. Мы избежим сложностей.
В тот вечер Стивен опоздал. Клоуэнс находилась в библиотеке.
— Прости, прости, прости, — запыхавшись произнес Стивен. — Я помогал Уиллу Нэнфану с рождением ягнят, а с последним тяжко пришлось.
Она поцеловала его.
— Ну и ладно.
— Странно, — продолжил он, — что после стольких лет я снова помогаю овцам окотиться. Много лет назад, когда я был мальчишкой десяти лет, то всегда помогал фермеру Элвину во время окота. Я умудрялся стоя на ногах засыпать посреди бела дня! Думал чем-то отплатить Уиллу Нэнфану за то, что жена его приглядывала за мной всё это время.
— Ну и ладно, — повторила Клоуэнс.
Стивен с удовольствием оглядел библиотеку. В последний раз здесь его проверял и допрашивал Росс, и ему было не до обстановки.
