Когда карета отправилась в путь, стоял яркий солнечный день, северо-западный ветерок гонял по кобальтовому небу легкие облачка. Позолоченная карета выглядела нарядно, как и кучера с охранником в алых ливреях и черных шляпах с высокими тульями и золотыми лентами. Лошади цокали по булыжной мостовой узких и оживленных улочек города, долгие пронзительные гудки оповещали о приближении экипажа. Люди неохотно уступали дорогу: молочницы, девушки с корзинами креветок, неряшливые мамаши, тянущие за собой оборванных малышей, старик со стадом коз, одноногий нищий в моряцкой шляпе, зевающие солдаты в красных мундирах, чуть дальше в переулке — орущий осел, крепкие горожане в темных сюртуках, а ближе к порту — всё больше моряков, ветер же доносил вонь тухлой рыбы.
Но что-то в этот день не заладилось с самого начала, уже когда дилижанс отъехал от постоялого двора — жена священника явно неважно себя чувствовала. Она вцепилась в руку мужа и прижимала ко рту носовой платок. Преподобный Мэй объяснил, что это недомогание на ранней стадии беременности, и попросил по возможности закрыть шторки кареты. Ему охотно позволили, это было обычным делом в плохую погоду или на дрянных дорогах, чтобы отскочивший камень не разбил стекло. Преподобный Артур Мэй был высоким худым человеком лет сорока, со свежим цветом лица, но сединой в волосах и в очках с толстой оправой. Он явно плохо видел, поскольку споткнулся, садясь в карету. Его жена тоже была высокого роста, под белой вуалью проглядывала смуглая кожа. Она любезно позволила кучеру помочь ей сесть в карету.
Экипаж пересек на пароме Хамуаз, пробираясь сквозь лес мачт бригов, фрегатов, тендеров и кечей рядом с огромными линейными кораблями первого ранга и полудюжиной двухпалубников разного размера. Один корабль первого ранга заново оснащали. Мачты и такелаж напоминали спутанные садовые шпалеры, сверкающие на зимнем солнце. Доки Плимута служили одним из главных арсеналов британского морского владычества. Отсюда и еще из нескольких подобных портов Британия правила морями. Все кроме миссис Мэй повернули головы и залюбовались зрелищем.
Они покатили по берегу к постоялому двору «Лондон». Здесь к четырем пассажирам наверху присоединились еще трое и прибыл лейтенант Морган Лин, молодой, крепко сложенный флотский офицер в белом парике и с густыми черными бровями. Но у мистера Стивенитта, хозяина постоялого двора, оказалась записка от мистера Джевелла, что он сядет в дилижанс только в Добуолсе или Лискерде. А до той поры следует попридержать его место.
Незадолго до девяти дилижанс отправился в первую достаточно долгую часть пути. Это был самый длинный перегон, предстояло преодолеть крутые холмы. Миссис Мэй не вышла из экипажа в Торпойнте, но ей принесли бокал бренди. Через несколько миль шторки из красного дерева опустили, чтобы закрыться от света. Весьма досадно в такой чудесный день, когда они ехали по берегам живописных бухточек Энтони и Шевиока.
Как только закрылись ставни, преподобный Артур Мэй сдернул очки.
— Боже мой, я почти ничего не вижу! Надо было подыскать что-нибудь с более слабыми линзами.
— Всё идет по плану? — спросил лейтенант Лин.
— Похоже на то. А ты как думаешь?
— Ага. Ящики с деньгами погрузили, сам же видел.
Миссис Мэй кивнула.
— Два, как ты и говорил. Пока что всё отлично. Когда приступим?
Оба посмотрели на фальшивого священника. Раз это план Джереми, ему и командовать.
— Еще пять минут, — сказал он. — Мы же остановимся в Полбатике?
Они стали молча ждать. Пол надел платье своей покойной сестры Вайолет. Хотя он был выше, но они отпороли подол и выпустили платье в талии, так что оно стало чуть длиннее.
Всем пришлось купить парики, но в разное время и в разных городах. В подержанных париках не было недостатка, и Джереми купил парик из конского волоса, как у преподобного Оджерса, чуть светлее собственных волос, Пол — женский из натуральных черных волос, а Стивен постригся покороче, чтобы натянуть флотский парик. Стивен жаловался, что из всех троих его маскировка самая слабая, но Джереми с Полом провели ночь в отеле «Ройял», а ему не пришлось, так что Джереми был, скорее всего, прав, утверждая, будто никто обычно не разглядывает лица, запоминают лишь особые приметы: высокий близорукий священник в очках с толстой оправой, худенькая беременная брюнетка в вуали, крупный флотский офицер в мундире с иголочки и белом парике.
Экипаж остановился. Шторки были сделаны из очень тонких деревянных панелей, они поднимались и опускались изнутри, как и стекло, и Джереми, опустив стекло и слегка оттянув шторку большим пальцем, видел сквозь щель дорогу.
— Осторожней, — буркнул он и снова плюхнулся на сиденье.
Раздался почтительный стук в дверцу, и через некоторое время Джереми убрал шторку.
— Мы здесь остановимся, сэр, — сказал кучер. — на пять минут. — Не желает ли леди бокал бренди?
Пол покачал головой, не отрывая носового платка ото рта под вуалью.
— Хорошо, сэр.
— А я выпью рюмашку, — сказал Стивен. — Нет-нет, я сам схожу.
Он извинился перед попутчиками и последовал за кучером в таверну.
— Вряд ли это разумно, — едва слышно произнес Пол.
— Чем зауряднее мы себя ведем, тем лучше. Слава Богу, сегодня хорошая погода. А иначе — кто знает?
Они снова тронулись. Джереми продолжил наблюдать через щель в шторках. Помимо того, что так им не грозили неожиданности, через щель поступало чуть больше света.
— Сейчас, — сказал Джереми.
Он сидел на краю сиденья, спиной к лошадям. Стивен сдернул подушки и убрал их за спину. За сиденьями карета была обтянута ковровым красным фетром, довольно жестким материалом, который пришлось разрезать по форме экипажа. Материал был достаточно твердым и мог сам держать форму, к деревянному каркасу его крепили лишь два шурупа в задней части. Стивен достал отвертку и отвинтил один шуруп, а потом потянул обивку и приоткрыл деревянный каркас.
Пол порылся под платьем, вытащил сверток из льняного полотна и бросил его на сиденье. Он развернул его и вытащил гвоздодер и бурав. Тем временем Стивен мелом начертил на дереве круг размером с циферблат больших напольных часов. Потом приложил бурав к тому месту, где на часах располагается двенадцать.
Толщина обшивки из красного дерева составляла три четверти дюйма. Так сказал Пол, который многое знал о конструкции карет. И лишь эта деревянная преграда отделяла пассажиров от багажного отделения под облучком. Но красное дерево крепкое и твердое, как дуб, и чтобы просверлить дыру, требуется недюжинная сила. Когда бурав сделал свое дело, осталось отверстие диаметром в треть дюйма. Стивен начал
