Дуайт поехал по дороге, которая вывела его на перекресток Баргус, и рванул сквозь колючий кустарник с другой стороны с опрометчивостью, которой позавидовала бы Кэролайн. Затем он спрыгнул с лошади и соскользнул вместе с ней вниз по склону. Мельница Джонаса появилась в поле зрения в тот же миг, что и Кэролайн. Дуайт вскочил в седло.
Чтобы добраться до мельницы раньше неё, требовалось перепрыгнуть ручей, вращающий колесо мельницы. Он был довольно узким, но кобыла Дуайта к охотничьей породе не относилась. Когда Кэролайн увидела его, он направил лошадь в ручей. Лошадь прыгнула и приземлилась наполовину в воду, барахтаясь и почти падая. Дуайт соскользнул с неё в ручей, примерно на фут погрузившись в воду, и отвёл лошадь на покатый берег. К тому времени, когда подъехала Кэролайн, он снова сидел верхом и ждал её, в то время как мельник с женой удивлённо выглядывали из окон, а маленький мальчик, управляющий упряжкой волов, забыл прикрикнуть на животных. Со сверкающими глазами Кэролайн осадила лошадь рядом с Дуайтом.
— Очень умно с вашей стороны, доктор Энис. Такое умение окажется в городе явно бесполезным.
— У меня и другие имеются, — ответил он, задыхаясь больше, чем она. — Которые могут пригодиться.
— Но вам противна мысль уехать в Бат, доктор Энис.
— А вам — выйти замуж, мисс Пенвенен.
— Не вижу связи.
— А я привык иметь дело со связями, которые можно развить.
— Для человека с такими талантами нет ничего невозможного.
— Без тебя, Кэролайн, мало что возможно.
Встретив его взгляд, она стала серьёзнее. От скачки её лицо раскраснелось. Недовольный вид исчез. Джон Джонас вышел из мельницы, вытирая руки о фартук.
— Всё в порядке, сэр? Дама не справилась с лошадью?
— Она с кем угодно справится, — ответил Дуайт.
Глава третья
Когда Росс заехал с визитом, Элизабет находилась в зимнем саду. Чёрный цвет был ей к лицу. Росс ещё не избавился от ощущения, что без Фрэнсиса в Тренвите ему не место. После смерти Фрэнсиса между Элизабет и Россом возникла некая напряжённость из-за её признания несколько месяц назад — новая преграда, заменяющая старую, потому что без неё...
Она стойко вынесла утрату, и, несмотря на свой хрупкий вид, напряжённость тоже переносила стойко — неважно, любила ли она Фрэнсиса в обычном понимании этого слова или нет, он был её мужем, отцом Джеффри Чарльза, и потому давняя привязанность и чувства не имели значения.
— Я привёз последние отчёты по Уил-Грейс, — сказал он. — Прошлой ночью я переписал их из книги расходов. В них нет ничего воодушевляющего, но мне показалось, ты должна прочесть.
— Зачем?
— Зачем? Потому что ты партнёр, разумеется, поскольку Джеффри Чарльз слишком молод, чтобы блюсти свои интересы.
Он положил бумаги на стол и открыл их.
— Не мог бы ты рассказать мне о самом важном? Доказательства в письменном виде не нужны.
— Тем не менее, ты должна иметь их. Так ведутся дела, и другие считают это необходимым, даже если ты так не думаешь.
Он немного подождал, но она так и не подошла к столу.
— Кто эти другие?
— Пирс или твой отец, или... что ж, вот, взгляни на цифры. Важно то, что мы не сможем продолжить работу в январе. Пожалуй, было бы лучше закончить в конце года.
Ее кожа выглядела прелестно, словно траур никак на ней не сказался, а чернота принадлежала и вовсе другому миру.
— Росс, ты знаешь о моем финансовом состоянии всё, но я о твоем не знаю. Я понимаю, что закрытие шахты нанесет тебе сильный удар, но не знаю, насколько сильный. Судя по некоторым словам Фрэнсиса...
— Да?
— У меня сложилось впечатление, что Уил-Грейс для нас, как и для тебя — нечто вроде рискованной ставки. Велики ли твои долги?
— Как разверстая могила. Одной ногой я уже в ней. Но я пошел на такой риск. Не стану жаловаться, что потерпел неудачу. О чем я сожалению, так это о том, что потерял и твои деньги.
— Что ж, это деньги Фрэнсиса. И он тоже знал, на какой риск идет.
— Тогда я сожалению о деньгах Джеффри Чарльза.
На это ей нечего было возразить, не обманывая саму себя.
— Больше всего я ощущаю свою бедность из-за него, Росс. Не могу вынести мысли, что когда он войдет в права наследования, то обнаружит... Когда Фрэнсис унаследовал поместье, у него были деньги на жизнь, и на наших детей должно было хватить. По сравнению со всем остальным последнее вложение было еще мудрым. По крайней мере, это была ставка на шахту, а не в карточной игре!
Росс порывался спросить, осознает ли она, насколько в таком положении виновата сама Элизабет, но сдержался.
— Полагаю, если сюда переедут твои родители, так будет лучше и для тебя, и для них. Они могут получить хорошую цену за Касгарн от какого-нибудь богатого коммерсанта, этого с лихвой хватит на жизнь.
— Да.
— Разве не так ты собираешься поступить?
Она глубоко вздохнула и печально улыбнулась.
— Собираюсь, Росс. Но не так скоро. Мне нужно это обдумать. Смерть Фрэнсиса еще свежа в памяти.
Наконец она подошла к столу и просмотрела бумаги, которые принес Росс, пролистав их пальцами, но не читая.
— Ты снова виделась с Джорджем? — спросил Росс.
— Пришлось. Ты же знаешь, он мой главный кредитор. В общем-то — самый важный. Без тебя это было сложновато, но он понимает, что ты не можешь с ним встретиться.
— И что Уорлегган думает по поводу долгов?
— Он весьма щедр и всегда таким был, — Элизабет снова подняла взгляд. — Не могу не признать. Джордж и с Фрэнсисом всегда был щедр.
Росс кивнул, его лицо не выражало ни одобрения, ни укора.
— У него есть новые предложения?
— Да. Он предложил на несколько лет отказаться от процентов по долгу. Разумеется, я не могу этого принять.
— Почему?
— Ну... Он и так уже сделал немало одолжений. Не думаю, что мне следует принимать еще одно.
Росс заметил, как ее лицо заливает слабый румянец.
— Зависит от причин, разве нет? Если ты отказываешься от его щедрости ради преданности мне, это ложно понятая преданность. Моя ссора с Джорджем не имеет к тебе отношения. Да даже и к Фрэнсису. Джордж всегда тобой восхищался и пытался завоевать твое расположение. Если он по-прежнему этого хочет, я бы ему позволил. Возможно, в глубине души ты о нем такого же мнения.
Она не ответила.
— С другой стороны, — заметил Росс, — если
