Жиллиат взял нож в зубы, оторвался от выступа и прыгнул в воду. Она доходила ему до плеч. Жиллиат пролез под аркой, очутившись в длинном коридоре. Над головой его смыкался каменный свод. Камни были гладкими и скользкими. Краба он не видел. Света в коридоре было мало, поэтому Жиллиат с трудом различал окружающие предметы. Он сделал шагов пятнадцать вперед. Коридор оборвался, стало светлее, и глаза Жиллиата начали лучше различать все вокруг.
Внезапно он заметил горизонтальную трещину в граните. Возможно, краб был там. Жиллиат засунул туда руку, как можно глубже, и принялся ощупывать темную трещину.
Вдруг он почувствовал, что кто-то схватил его за руку.
В этот момент он испытал неописуемый ужас.
Что-то тонкое, плоское, холодное, скользкое и живое обвилось в темноте вокруг его обнаженной руки. Оно тянулось до самой груди. Меньше чем за секунду его рука оказалась обвитой до самого плеча. Конец спирали зашевелился под мышкой Жиллиата.
Он отшатнулся, но, словно пригвожденный, не мог сдвинуться с места. Свободной левой рукой схватил свой нож, зажатый зубами, и изо всех сил уперся этой рукой в скалу, делая отчаянные попытки освободить правую руку. Но державший ее ремень, лишь слегка пошевелившись, сжался еще сильнее. Он был гибок, как кожа, тверд, как сталь, холоден, как ночь.
Второй ремень, узкий и заостренный, показался из расщелины. Он напоминал язык, высунувшийся из пасти. Ремень лизнул обнаженный торс Жиллиата и, внезапно вытянувшись и став тоньше, обвился вокруг его корпуса.
В ту же секунду страшная боль пронзила все тело Жиллиата. Он почувствовал, как что-то круглое, ужасное, впивается в его кожу. Ему показалось, что бесчисленные губы присосались к его телу, намереваясь выпить из него кровь.
Третий ремень появился из трещины, ощупал Жиллиата, хлестнул его бока, как веревкой, и замер неподвижно. Сильный страх делает человека немым. Жиллиат не крикнул ни разу. Было настолько светло, что он ясно различал страшные узы, сковавшие его. Четвертый ремень стремительно обвился вокруг его живота.
Невозможно было ни перерезать, ни оторвать эти страшные языки, присосавшиеся к телу Жиллиата. В каждой точке, где они соприкасались с кожей, он испытывал странную острую боль. У него было такое ощущение, как будто его пожирает одновременно тысяча маленьких ртов.
Из дыры показался пятый ремень. Обвившись поверх других, он впился в грудь Жиллиата. Все его тело было сжато как в тисках; он еле мог дышать.
Эти ремни, узкие на концах, расширялись, словно клинки сабель, по мере приближения к рукоятке. Все пять сходились к одному центру. Они двигались и ползали по телу Жиллиата. Он чувствовал, как маленькие, странные рты перемещались по его коже.
Внезапно круглый, скользкий и плоский предмет показался из трещины. Это был центр: все пять ремней исходили от него, будто лучи от звезды; с противоположной стороны ужасного диска виднелось еще три таких же ремня, скрывавшихся в темной расщелине. В середине круглого кома слизи были два глаза.
Глаза уставились на Жиллиата. Жиллиат понял, что это спрут.
Чудовище
Для того чтобы понять, что собой представляет спрут, нужно его видеть.
Древние гидры ничто в сравнении со спрутом.
Среди всех чудовищ мира осьминог, если можно так выразиться, — самое совершенное.
Кит огромен — спрут мал; гиппопотам покрыт броней — спрут гол; тигр ревет — спрут нем; носорог защищен рогом — у спрута его нет; у скорпиона есть жало — спрут его лишен; морской рак имеет клешни — у спрута нет клешней; у обезьяны есть хвост — спрут бесхвостый; у акулы смертоносные плавники — у спрута нет плавников; у вампира есть острые крылья — спрут их не имеет; у дикобраза есть иглы — у спрута их нет; у рыбы-меч есть меч — у спрута его нет; рыба-скат имеет электричество — спрут его не имеет; у жабы есть яд — у спрута нет яда; у льва есть когти — у спрута нет когтей; у коршуна есть клюв — у спрута нет клюва; у крокодила есть пасть — у спрута нет зубов.
У осьминога нет ни мускулов, ни костей, ни брони, ни рогов, ни жала, ни клешней, ни цепкого хвоста, ни плавников, ни игл, ни электрического тока, ни яда, ни когтей, ни клюва, ни зубов. Но он вооружен более грозным оружием, чем все чудовища мира.
Что же такое спрут? Это кровососная банка.
В воде полощется что-то серое, толщиной не более человеческой руки, а длиной не больше пол-локтя, похожее на тряпку или, точнее, на закрытый зонтик без ручки. Этот лоскут медленно приближается к вам. Внезапно он раскрывается, и восемь лучей раскидываются вокруг головы, в которой посажены два глаза. Эти лучи живут, колышутся. Все существо напоминает колесо. В развернутом виде оно имеет четыре-пять футов в диаметре. Оно ужасно. И вдруг бросается на вас.
Осьминог вцепляется в человека, покрывает свою добычу и впивается в нее длинными щупальцами. Снизу он желтоватого цвета, сверху — серого. Чудовище кажется обитателем воды, сделанным из пепла. Формой оно напоминает паука, окраской — хамелеона. Разъярившись, становится фиолетовым. Но самое ужасное в нем то, что оно мягкое. Его щупальца опутывают, его прикосновение парализует. Оно похоже на гангрену. Это болезнь, воплотившаяся в живой образ.
Его невозможно оторвать. Оно цепко держит свою добычу. Чем же впивается в нее? Пустотой. Его восемь щупальцев, широкие у основания, к концу заостряются. Каждое из них покрыто двойным рядом пустых воронок, больших у центра, меньших в концу. В каждом ряду двадцать пять таких волдырей. Следовательно, на каждой конечности спрута их пятьдесят, а у всего чудовища — четыреста. Воронки представляет собой кровососные банки.
Весь этот аппарат подвижен и подчинен чудовищу. Воронки выдвигаются и прячутся. Они повинуются малейшему желанию животного. Самые чувствительные органы других существ не могут сравниться с подобной клавиатурой. Чувствительность такого дракона поистине поразительна.
Двигаясь, спрут остается как бы в футляре. Он плавает, крепко сжав все свои складки. Его большие глаза бесцветны, и в воде их трудно различить.
Спрут, высматривающий добычу, сжимается, становится маленьким и незаметным. Он сливается с волной, и его никак нельзя принять за живое существо. Но внезапно он раскрывается.
Слизь, обладающая волей, клей, пропитанный ненавистью, — что может быть ужаснее?
У спрута нет ни костей, ни крови, ни
