Гаэль, недоверчиво глядя на нее, постучала пальцем по моноклю, мрачно черневшему под ее бровью:
– Вот это?
Офелия кивнула.
– Надеюсь, не для того, чтобы оказать услугу какому-нибудь дворянчику?
– Клянусь, что нет.
– Да о чем вы тут обе толкуете? – рассердился Ренар. – Вы что, уже снюхались? И что это за недомолвки, черт возьми?!
Гаэль сорвала со лба защитные очки и встряхнула черными волосами.
– Не лезь в наши дела, Ренар. Чем меньше ты о них узнаешь, тем здоровей будешь.
Ренар был так огорошен, что Офелия даже пожалела его. От этого человека она стала бы таиться в последнюю очередь, но сейчас у нее не было выбора. Она и без того уже показала ему свое истинное лицо, чего не следовало делать.
Внезапно Гаэль прижала палец к губам, призывая к молчанию. Снаружи всполошенно загоготали гуси.
– Кто-то идет.
– Жандармы! – воскликнул Ренар. – Они обыскивают каждый закуток Лунного Света. Атас, ребятки!
Он заприметил в дальнем конце гаража низкую дверцу, еле видную за крышами зачехленных машин.
– Надо сваливать. Они не должны изловить эту малышку.
Гаэль насупилась, еще глубже вдавив монокль в глазницу.
– Все лампы горят, – бросила она, – а эта колымага стоит распотрошенная! Они сразу поймут, что отсюда кто-то сбежал, и поднимут тревогу.
– Не поднимут, если увидят кое-кого на рабочем месте.
С этими словами Ренар торопливо стащил с себя ливрею, засучил рукава рубашки и обрызгал руки машинным маслом.
– Сударыни, перед вами ужасно занятой механик! – хихикнул он, демонстрируя им запачканные ладони. – С жандармами я объяснюсь сам, а вы бегите вон в ту дверцу, да поживей!
Офелия смотрела на него с грустным восхищением. Только теперь она поняла, какую важную роль сыграл в ее жизни этот рыжий верзила. Девушка смутно боялась, что никогда больше не увидит его.
– Спасибо тебе, Рено! – прошептала она. – Спасибо за всё!
В ответ он хитро подмигнул ей:
– Ладно уж… Передай своему немому дружку, чтоб был поосторожней!
– Надень это, – буркнула Гаэль, протянув ему защитные очки, – так скорей сойдешь за механика.
Ренар нацепил очки на лоб, набрал в грудь побольше воздуха для храбрости, обхватил ручищами свирепое лицо Гаэль и крепко поцеловал ее. Она так изумилась, что вытаращила свой голубой глаз и даже не оттолкнула нахала. Когда он выпустил ее, на его лице, между рыжими бакенбардами, сияла счастливая улыбка.
– Сколько уж лет я за ней ухлестываю, за этой женщиной! – прошептал он.
Тут вдали распахнулись ворота, и в проеме возникли силуэты жандармов. Гаэль потащила Офелию за автомобили, толкнула ее в темный угол и вышла вместе с ней через заднюю дверь.
– Вот кретин! – пробурчала она сквозь зубы.
На улице стояла иллюзорная ночная тьма, и Офелия почти ничего не видела вокруг. Но она могла поклясться, что в эту минуту на губах Гаэль, обычно сурово сжатых, заиграла легкая улыбка.
Память о прошлом
Из коридора в коридор, от лестницы к лестнице, Офелия и Гаэль добрались до верхнего этажа Лунного Света, ухитрившись избежать встречи с жандармами. С каким облегчением Офелия закрыла за ними обеими дверь и заперла ее на ключ! Бросив плащ Торна на стул, она первым делом убедилась, что Беренильда спит, а потом указала Гаэль на диван, где тетушка Розелина беспокойно ворочалась с боку на бок, словно ее мучил дурной сон.
– Один из Миражей отправил ее в далекое прошлое, – еле слышно прошептала Офелия. – Вы сможете вытащить ее обратно, в нашу реальность?
Гаэль присела на корточки рядом с диваном и устремила пристальный взгляд на тетушку Розелину. Она долго смотрела на нее, крепко сжав губы…
– Хорошая работа, – пробурчала она наконец. – Мои поздравления тому, кто это сделал. Он большой искусник. Где я могу помыть руки? Они у меня все в смазке.
Офелия налила воды в тазик Беренильды, нашла мыло. Она так нервничала, что пролила воду на ковер.
– Так вы сможете ей помочь? – жалобно спросила девушка.
– Вопрос не в том, смогу ли я ей помочь, а в том, почему я должна ей помогать. Во-первых, кто она такая, эта женщина? Подруга вашей Драконши? – осведомилась Гаэль, бросив презрительный взгляд на кровать Беренильды. – В таком случае мне тут делать нечего.
Офелия умоляюще посмотрела на мрачный монокль, мысленно взывая к Нигилистке, скрывавшейся за черным стеклом.
– Поверьте мне, единственная вина этой женщины состоит в том, что я ее племянница.
И она уловила за непроницаемым стеклом то, чего так истово ждала, – искру гнева. Гаэль всеми силами души ненавидела несправедливость.
Женщина села напротив дивана и вынула из глазницы монокль. Ее левый глаз, темный, как бездонный колодец, иронически оглядел апартаменты Беренильды. Гаэль хотела показать Офелии, что собой представляет в действительности этот иллюзорный мир. Всё, на что падал ее взгляд, тут же изменяло свое обличье. Роскошный ковер оказался дешевой циновкой. Из-под элегантных расписных обоев выступила сырая заплесневелая штукатурка. Фарфоровые вазы превратились в грубые глиняные горшки. Балдахин был изъеден молью, ширма продырявлена, кресла провалены, чайные чашки из сервиза выщерблены. Иллюзия таяла под безжалостным взглядом Гаэль, но стоило ей отвести глаза, как видение возрождалось снова.
«Здесь прячут грязь под тройным слоем лака», – так выразился Арчибальд. Только теперь Офелия поняла насколько он был прав. Она больше никогда не сможет видеть Лунный Свет таким, как прежде.
Гаэль склонилась над спящей тетушкой Розелиной и легонько приподняла старушкину голову.
– Как ее зовут?
– Розелина.
– Розелина, – повторила Гаэль, пристально всматриваясь в лицо спящей.
Сомкнутые веки тетушки дрогнули. Все ее тело охватили жестокие судороги. Но Гаэль еще крепче стиснула тетушкину голову, направив на нее поток своей воли.
– Розелина, – шептала она. – Возвращайтесь, Розелина! Идите за моим голосом, Розелина!
Содрогания прекратились. Гаэль опустила голову Розелины на подушку и поднялась со стула:
– Ну ладно, я побегу. Ренар ни черта не смыслит в механизмах, а машины сами собой не ремонтируются.
Офелия сидела в полной растерянности. Тетушка Розелина по-прежнему покоилась на диване с закрытыми глазами.
– Мне кажется, она еще не проснулась…
Гаэль улыбнулась уголком рта, давая понять, что все в порядке.
– Она должна еще немного поспать. Главное – не буди ее, не пугай. Она обязательно очнется, но не сразу. Можешь мне поверить, ей предстоит вернуться издалека. Еще несколько часов – и я бы уже не смогла ее оттуда вытащить.
Офелия обхватила себя руками, стараясь унять дрожь. Внезапно она осознала, что вся горит. Ей чудилось, что ее больное ребро бьется в том же ритме, что и сердце. Это было больно и одновременно успокаивало.
– Что с тобой? – встревожилась Гаэль.
– Ничего, ничего, все в порядке, – ответила Офелия со слабой улыбкой. – Я просто переволновалась. И я никогда еще не была так счастлива.
– Ну, стоит ли так сильно переживать! – ответила Гаэль, совершенно сбитая с толку.
Офелия посмотрела ей в глаза:
– Я вам так обязана! Не знаю, что нам готовит будущее, но вы всегда найдете во мне надежную союзницу…
– Хватит красивых слов! – прервала ее Гаэль. – Не хочу тебя огорчать, моя козочка, но в будущем двор тебя либо уничтожит, либо прогнет под себя. А знакомство со мной не очень-то престижно.
Нигилистка задумчиво, почти сочувственно взглянула на тетушку Розелину и со свирепой усмешкой ущипнула Офелию за нос.
– Если и впрямь хочешь меня отблагодарить, то не становись одной из них. Выбирай друзей по себе, не лезь в придворные игры, следуй своим путем. И поговорим через несколько лет, идет?
Она открыла дверь и на прощание махнула рукой:
– До встречи!
Гаэль ушла, и Офелия снова заперла дверь. Потом склонилась над тетушкой Розелиной и нежно погладила ее по волосам, стянутым в тугой пучок. Девушке ужасно хотелось разбудить тетку, убедиться, что она благополучно выбралась из прошлого, но Гаэль не советовала спешить…
И самое лучшее, что можно было сейчас сделать, – это поспать.
Офелия
