– Господин посол! – гневно воскликнула Беренильда. – Ваша роль состоит вовсе не в том, чтобы подливать масла в огонь!
Офелия впилась глазами в Торна, все так же неподвижно сидевшего на диване. Намек Арчибальда как будто не тронул его, однако она заметила, что его длинные тонкие пальцы, обхватившие колени, судорожно сжались.
– Моя роль, мадам, состоит в том, чтобы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, – сладеньким тоном возразил Арчибальд. – Сегодня ваш племянник лишился только половины родственников. Вторая половина его семьи по-прежнему жива и здорова и проживает где-то там, в провинции. Но эта половина, господин интендант, – заключил он, невозмутимо глядя на Торна, – впала в немилость по вине вашей матери.
Глаза Торна сузились, превратившись в две серые щелки, но Беренильда поспешно сжала его руку, призывая племянника к спокойствию.
– Умоляю вас, господа, не будем ворошить все эти старые истории! Нам нужно думать о будущем. Арчибальд, могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?
– О, я предлагаю больше чем поддержку, дорогая моя. Я предлагаю вам заключить со мной союз. Объявите меня крестным вашего ребенка, и вы сможете считать всю мою семью своей собственной.
Офелия уткнулась в платок, чтобы приглушить одолевший ее кашель. Крестный прямого потомка Фарука?! Да, поистине, этот человек никогда своего не упустит! Изумленная Беренильда инстинктивно прикрыла руками живот. Торн побелел от ярости. Казалось, он готов вбить в глотку Арчибальду его собственный цилиндр.
– Я не в том положении, чтобы отказываться от вашей помощи, – помолчав, решительно сказала Беренильда. – Пусть будет так.
– Это ваше официальное заявление? – настаивал Арчибальд, многозначительно указывая на татуировку между бровями.
– Арчибальд, я объявляю вас крестным моего будущего ребенка, – повторила Беренильда, собрав всю свою выдержку. – Распространится ли ваше покровительство на моего племянника?
Улыбка Арчибальда стала чуть суше.
– Вы слишком много просите, мадам. Представители моего пола внушают мне глубочайшее безразличие, и у меня нет никакого желания вводить в мою семью столь мрачную личность.
– Так же, как и у меня нет никакого желания числиться вашим родственником, – отрезал Торн.
– Но я готов нарушить свои принципы косвенным путем, – продолжал Арчибальд как ни в чем не бывало. – И хочу предложить свое покровительство вашей юной невесте, при условии, что она сама меня об этом попросит.
Офелия удивленно подняла брови. Арчибальд не спускал с нее сверкающего лукавством взгляда. С девушкой слишком долго обращались как с неодушевленным предметом, и она уже и не надеялась, что кто-то поинтересуется ее мнением.
– Откажитесь от его предложения! – приказал ей Торн.
– И на сей раз я с ним согласна! – внезапно заявила тетушка Розелина, с грохотом поставив на стол чайный поднос. – Я запрещаю тебе водить знакомство с такими подозрительными людьми!
Арчибальд воззрился на нее с искренним изумлением.
– Вот это да! Оказывается, компаньонка тоже с Анимы?! Меня провели в моем собственном доме!
Но он и не думал сердиться, напротив: казалось, это открытие только позабавило его. Он обернулся к Офелии, щелкнул каблуками и взглянул на нее широко раскрытыми глазами, такими голубыми, словно в них сияла вся небесная лазурь. Торн и Беренильда тоже настойчиво смотрели на девушку со своего дивана, безмолвно давая понять, что ждут от нее ответа, а не идиотского молчания.
И тут в голове Офелии возникла странная мысль, затмившая все остальные: «Делайте свой собственный выбор, милая девушка! Если вы сегодня не изберете свободу, завтра может быть слишком поздно».
Арчибальд продолжал глядеть на нее с самым невинным видом, как будто эта мысль была внушена вовсе не им. И Офелия решила, что с этого момента должна принимать решения самостоятельно.
– Я знаю, что вы – человек опасный, – заявила она, стараясь говорить как можно громче. – Но знаю также, что вы никогда не лжете, а я очень нуждаюсь в правде. И поэтому согласна следовать советам, которые вам угодно будет мне давать.
Говоря это, Офелия пристально смотрела в глаза Торну. Она обращала свои слова также и к нему. И увидела, как исказилось его угловатое лицо. Арчибальд же продолжал безмятежно улыбаться.
– Думаю, мы с вами поладим, невеста Торна. С этой минуты мы друзья!
Он попрощался с ней взмахом цилиндра, поцеловал руку Беренильде и увел за собой бедного егеря, совсем сбитого с толку. Едва он переступил порог гостиной, как в передней раздался взрыв голосов заждавшихся придворных. Но стоило тетушке Розелине повернуть ключ в замке, как в комнате воцарилась тишина.
Долгая и напряженная тишина, в которой Офелия ясно почувствовала общее осуждение.
– Я поражена вашей самонадеянностью! – возмущенно вскричала наконец Беренильда, вставая с дивана.
– У меня спросили мое мнение, и я его высказала, – ответила Офелия так спокойно, как только могла.
– Ваше мнение?! Вы не имеете права на свое мнение. Единственное мнение, с которым вы обязаны считаться, – это мнение моего племянника.
Торн, застывший, как труп, упорно смотрел себе под ноги. Его острый профиль был лишен всякого выражения.
– И по какому праву вы публично противопоставляете свою волю воле вашего будущего мужа? – продолжала Беренильда ледяным тоном.
Офелия недолго размышляла над ее вопросом. Лицо девушки было в таком плачевном состоянии, что получить еще одну рану от когтей Беренильды она уже не боялась.
– Это право я сама присвоила себе, – твердо сказала она. – С той самой минуты, как поняла, что вы мной манипулируете.
Лучезарные глаза Беренильды гневно сверкнули.
– Да как вы смеете говорить со мной таким тоном! – прошептала она, задыхаясь от ярости. – Вы без нас – ничто, бедная моя девочка, просто ничто…
– Замолчите!
Беренильда вздрогнула и обернулась. Торн отдал этот приказ голосом, в котором звучала неприкрытая угроза. Он встал с дивана, выпрямился и устремил на тетку пронзительный взгляд, заставивший ее побледнеть.
– Похоже, ее мнение очень важно. Что вы ей сказали? Говорите правду!
Беренильда была так потрясена этой враждебностью, что не нашлась с ответом. Офелия решила говорить вместо нее. Она вскинула голову как можно выше, чтобы встретиться взглядом с Торном там, наверху. Его глаза запали так, что страшно было смотреть, а светлые волосы никогда еще не казались такими растрепанными. Сегодня на его долю выпало слишком тяжелое испытание. Но Офелия не хотела из сострадания к нему откладывать разговор.
– Я все знаю насчет Книги. Знаю ваши истинные честолюбивые планы. Вы намеревались использовать наш брак, чтобы присвоить себе мой дар чтения. И я очень сожалею, что не узнала это от вас самого.
– А вот я очень сожалею, что ни слова не поняла из всего здесь сказанного, – пробурчала тетушка Розелина, возвращая девушке зашитую перчатку.
Торн избегал взгляда Офелии, уставившись на свои часы. Похоже, он делал так всякий раз, когда ситуация выходила из-под его контроля.
– Что сделано, то сделано, – бесстрастно сказал он. – Теперь у нас много других проблем.
Офелия и до этого была обижена на Торна, но такой ответ оскорбил ее до глубины души. Он даже не соизволил выразить сожаление о содеянном, хоть как-то извиниться перед ней! Неожиданно девушка поймала себя на удивительной мысли. Все это время она втайне надеялась на то, что ее обманула Беренильда, а Торн не участвовал в интригах тетки.
Измученная этой сценой, Офелия натянула перчатку и ушла в кухню, чтобы помочь тетушке Розелине мыть посуду. Она была так подавлена, что разбила две чашки и блюдце.
– У нас теперь не осталось выбора, – со вздохом заметила Беренильда, обращаясь к племяннику. – Мы должны представить твою невесту Фаруку, и чем раньше, тем лучше. Скоро все уже пронюхают, что она находится здесь. И прятать ее будет
