вплоть до поры последней,
Ярко горит огонь, в наших сердцах огонь!
Девы из веток сплетают веночки
И на поляне ведут хороводы.
Пляшут, поют, а Купальскою ночью
С песней венки опускают на воду.
Песня легким ветерком сорвалась из девичьих уст и набирая силу поплыла по полузакрытой поляне. Бередили душу девичьи голоса, заставляли волноваться, колотиться сердце в груди. Егор заметил среди кружащихся в хороводе и свою красуню, наверное она пуская лошадь вскачь, торопилась на это торжество. Как же хороша! Захотелось завыть в восторге чувств, выразить все, что у него на сердце, волчьим призывом. Сдержался. Отбежав и спрятавшись в ветвях терновника, совершил кувырок через голову. Став человеком, сбросил с плеч суму. Распоясав горловину, вытряхнул на траву одежду. Оделся. Теперь он такой как все и можно слиться с толпой, хотя бы закусить. А там видно будет. Но как же хороша девчонка! Улыбнулся. Ему сейчас вроде как под шестьдесят лет, если считать с прожитым в родном мире. Вот биологических, тех меньше двадцати пяти набежало. Но как проняло! Прямо юнец, да и только. Не ожидал от себя. Лестно. Тут же подспудно проникла в мозг мысль. Может, все же Лель постарался? От этого негодяя всего можно ожидать. Скучно ему, уроду комнатному!
Добрался до стола. Приложился к закускам, аж за ушами трещало. Проголодался. Внимание на молодого парня никто не обращал, всем весело, все в состоянии праздника пребывают. А хоровод новую песню тянет.
– На Купалу рано Солнце играло,
Рано Солнце играло на добрые годы,
На добрые годы – на теплые росы,
На теплые росы – на хлеба-урожаи.
Подвинулся ближе к танцующим. Чуть постояв, вскоре сам оказался в круге молодняка, справа дева, слева тоже, а напротив она. Улыбается, смеется. Тонкой тростинкой кажется. Девичий стан окутан белым полотном а на голове венок из цветов. Как же долго искал ее. Десятки лет минуло. В двух мирах. Думал, нет таковой, и вот, неожиданно встретил там, где совсем не ждал.
– За рекой горят огни,
Погорают мох и пни.
Ой, купало, ой, купало,
Погорают мохом пни.
Плачет леший у сосны -
Жалко летошней весны.
Ой, купало, ой, купало,
Жалко летошней весны.
А у наших у ворот
Пляшет девок корогод.
Ой, купало, ой, купало,
Пляшет девок корогод.
Кому горе, кому грех,
А нам радость, а нам смех.
Ой, купало, ой, купало,
А нам радость, а нам смех.
Много раз Егор находился рядом с ней, в хороводе держал за руку. Длинный день уходил медленно, а наступившая ночь принесла новизну ощущений. Огромный костер осел настолько, что люди приступили к очищению душ. Костры, разведенные на праздник Купала, обладают уникальной, очистительной силой и горят сразу в трёх мирах – в Яви, Нави и Прави. Огонь в эту ночь – это проводник, мощный и непреодолимый. Проводник человеческого и божественного, тёмного и светлого, земного и небесного. Разбежавшись, славницы и юнаки прыгают через костер, чем выше прыжок – тем выше будут хлеба. Коль молодая пара в прыжке через купальский огонь не расцепит рук, не выпустят молодые друг друга, осенью можно и свадьбу справлять. Купала поможет, ведь он сын бога света – Дажьбога. Краса его стоит чуть особняком, а отблеск костра отсвечивает ее профиль. И видит Егор, желание девы, прыгнув, перенестись на другую сторону. А нет ей пары среди собравшихся. Почему? Вот и она наконец решилась…
Разбег. И вдруг у самого костра ее рука попала в ладонь парня. Останавливаться поздно, только вперед.
– А-а-а! – одновременный выкрик восторга.
Егор крепко сжал ладонь девушки и вместе с ней, оттолкнувшись, взмыл над языками пламени. Ощущение полета над бездной, над тремя мирами сразу. Громкий вздох толпы, как апофеоз. И гомон…
– Боярышня…
– Боярышня…
– Кто посмел?…
– Боярышня…
Приземлились. Она не вырвала руку, а он не отпустил. Глаза встретились с глазами. В девичьих удивление, в его глазах безбрежная любовь. Ни гомона людского, ни праздничного шума не существовало. Были лишь он и она.
– Зачем?… – пролепетали губы.
– Искал тебя долго… Нашел. Женою моей будешь и матерью моих детей.
– А если нет?
– Купала соединил, теперь не разорвать.
Испуг на лице.
– Батюшкины подручники идут…
– Меня Егором зовут, – не обратил внимания на предупреждение. – Как имя твое?
– Арина…
– Я скоро приду к тебе. Помни, ты только моя…
Отпустил руку. Сорвавшись с места, вырвался из круга молодежи, заполонившей все пространство поодаль бесновавшегося огня в костре. Почувствовал как за спиной бегут за ним с десяток пар ног, но не оборачиваясь добежал до берега. Перехватить не успели. Оттолкнувшись от крутого склона, вытянув руки перед собой, ушел в темную влагу воды. Поплыл под водой по течению реки, скупо загребая ладонями водную тяжесть, экономя воздух в легких.
Он не видел как один из воев, бережно взял Арину за руку и провел в сторону столов, где в выносном кресле восседал грозный мужчина в расцвете лет и сил, облокотившийся руками на подлокотники. За спинкой кресла два горевших факела поддерживали широкий круг света. Глянув в глаза деве, мужчина спросил:
– Кто это посмел, Арина?
О чем речь было понятно, поэтому ответила.
– Суженый.
Бровь на лице изогнулась луком, гнев проявился во взгляде.
– Кто он?
– Я знаю лишь имя. Егор.
– После празднеств в Медвежьи Поляны поедем, поклонюсь князю, замуж тебя выдавать пора. Засиделась в девках и я старый дурак во всем потакаю.
– Батюшка…
– Огневицы пускать этим годом не будешь…
– А мне и не нужно теперь! Суженый, он есть, и другого не будет!
Нетерпеливо взмахнул рукой.
– Годлав, уведи ее с глаз долой. Пусть в тереме нянька спать уложит.
– Исполню, боярин.
А праздник продолжался. По угольям припудренным сединой пепла, с отблесками малинового цвета, пошла вереница людей,
