Такой же легкой победой закончилась война для первых ворвавшихся в Теско. Задние спешили выше, карабкаясь по ступеням крыш. Каждый обыскивал темные комнатки, каждый искал, искал, и движение замедлилось. Верхние кварталы Теско, устроенные на горных террасах, еще не были захвачены. Жившие там и успевшие бежать снизу начали оказывать сопротивление. Склады оружия – дома стрел, находившиеся близ площади с храмом Теско, снабдили жителей. Крики нападающих и крики жертв сливались в безобразный, невообразимый шум.
Уэмак и родовые вожди – ахкакаутины – через торговцев разведали силу Теско и могли взвесить способность тескуанцев к сопротивлению. Войско Чалана пользовалось великими преимуществами внезапного нападения. Дальнейшее не зависело от вождей. Целью войны был захват пленников и грабеж побежденных. Однако еще никто не умел сначала подавить сопротивление, а потом пользоваться победой.
Нижняя часть города Теско была захвачена. Все, кто успел бежать, кишели, кричали, метались наверху, на последних ступенях, образованных крышами домов, на площади, в середине которой поднималась пирамида, похожая на пирамиды Чалана.
На плоской вершине пирамиды, увенчанной храмом, жрецы пытались вызвать чудо. Для этого следовало умилостивить богов. На каменном алтаре поспешно растягивалась жертва, привычные руки разрывали каменным ножом грудь. Облитый кровью жрец спешил в святилище, чтобы сжечь перед образом Бога драгоценный кусок мяса. И следующая жертва ждала своей участи.
Угождай богам, чтобы тебе было хорошо. Корми богов. Они едят сердца людей, а тела оставляют верным. Несчастье и смерть ждут повсюду – как змеи, свернувшиеся в траве, невидимые и настороженные, подобно западне, подобно натянутой тетиве лука. На случайное, безвредное прикосновенье они отвечают убийственным укусом. Священная скульптура повсюду изображала змею – выражение божественной силы, беспощадной, неумолимой. Так было всегда, и каждый привык, и каждый не замечал, не понимал всеобъемлющей власти страха.
Но к голоду тела нельзя привыкнуть. Нельзя научиться не слышать беспокойного зова желудка. Правду легко обманывают хитросплетеньем слов, тело не слушает убеждений.
Благословенный маис был так же бессилен, как бессильна среди богов его скромная богиня, похожая на смертную женщину.
Мяса, мяса и мяса – это требование могло бы оказаться сильнее страха перед Богом, но сам Бог способствовал его удовлетворению.
В сломленном Теско перед богами города поспешно сжигали сердца растерзанных жертв. Тянуло горелым мясом, и этот запах пьянил сильнее, чем перебродивший сок агавы. Тянуло также и вареным мясом. Тела жертв Бог даровал верным. И тескуанцы спешили насытиться, прежде чем сами они сделаются жертвами и пищей.
Тезоатл с проснувшейся яростью затянул узы своих пленников и метнулся вверх, на приступ и к трапезе. Бежали другие. Теснясь, спеша, нападающие цеплялись за выступы в стенках. Забивали узкие лестницы. Мешали один другому, но в общем порыве рвались наверх: пора кончать.
Еще усилие. И еще. Само Солнце спешило. С начала приступа истекли мгновенья, но Солнце вознеслось высоко-высоко, и палящий жар изливался на бойню.
Выше, выше. Кто-то из дорвавшихся первым падал под ударами защитников. Удары были неверны, оружие падало из рук. Попытка сопротивления не могла остановить порыва нападающих.
Отогнав защитников, победители овладели котлами. Дележ произошел мгновенно. Мясо поглощали с жадностью голодающих. Обгладывали кости, дробили их, рылись в черепах, выскребая мозг.
Несмотря на высеченные в плитах стоки, верх храмовой пирамиды был залит свежей кровью. Святилище богов Теско открывалось узкой нишей двери. Внутри было темно. Из темноты вырывались пронзительные взвизги, молитвы, крики. Священнослужители гневно упрекали богов. Разве мало было жертв! Разве вся жизнь народа не обременена обрядами, как спина раба!
Темны пути людей. Непроницаемы изгибы человеческой воли, и непонятны причины возникновения ненависти и любви. Как же судить о намерениях Бога? Кто поймет, что делается в таинственном бытии высших сил!
Солнце сушило храмовую площадку, и свежая кровь смердела вместе со старой кровью. Затащив наверх лестницы, десятка два победителей забрались на плоскую крышу. Трудно было начало. Затем вслед за первой сброшенной плитой кровли разрушение пошло легко. Кровля рушилась, обнажая прокопченные дочерна балки. Умолкли призывы побежденных жрецов. Внутренность храма осветилась.
Открылось тайное, но зримое, так как оно было создано рукой человека. Чудовищные изображения, безразлично покоряясь насилию, выставляли напоказ черты, полные значения.
Мать богов Коатликуэ стояла на толстых ногах с когтями вместо пальцев. Прижав локти к бокам, она раскрывала перед сморщенной грудью громадные лапы. А на зобастой шее была не голова, а курносый череп: мать богов была также Богиней Земли, то есть и Смертью.
Койолшауки, сестра Бога войн, была изображена стоя, но мертвой. С закрытыми глазами на толстом, отекшем лице, с обвисшей нижней губой. А сам Бог войн обладал двумя лицами – в устрашающей смеси черт человека и ягуара, – окруженными лучами: каждый луч был стрелой.
Рядом с ними толпились другие, сидя, стоя, согнувшись. На стенах были высечены рисунки из жизни богов и людей, покровителями которых они были. Жертвоприношения, победы, жатва маиса, и еще жертвоприношения, и еще победы. Ярко раскрашенные изображения были понятны своим, кто умел находить глубокий смысл в устоявшихся символах. Но чужой взгляд увидел бы только изощрение ужаса перед бытием и страх творца перед своим твореньем.
Это были не более чем видимые атрибуты невидимого. Но в них – и желание служить высшему, чем сам человек, и его жалкая судьба. Ступени, по которым поднималась мольба человека о милости, о добре. Милость к одному значила немилость к другому, и добро для первого было гибелью, злом для второго.
Священные изображения в Теско были очень похожи на изображения в Чалане. Почти двойники. Через них – посредников – желания тескуанцев возносились к тем же богам, к которым обращались чаланцы. Святилище побежденных подлежало уничтожению. Это было не святотатство, но расчетливое действие победителя.
Рушились стены. Преодолевая мертвое сопротивление камня, в проломы выталкивали статуи. Еще усилие, еще. Кренясь, боги падали, дробя ступени и разбиваясь сами. Торжествующие крики победителей, сливаясь с воплями побежденных, поднимались и падали, как океанский прибой.
Потом пришла очередь, другой святыни. В глубоком бассейне с отвесными стенами жили ядовитые змеи. Откармливаемые внутренностями жертв, живые посредницы между человеком и вечностью благоденствовали в сытом покое. Почти бессмертные, здесь они, год за годом сбрасывая старую шкуру, вырастали до невиданных размеров. Иногда между ними возникали ссоры. Происходили битвы, толстые тела пестрились кровью. Жрецы
