из членов своей команды предусмотрительный генерал имел такой компромат, который мгновенно способен был превратить офицеров спецслужбы в зэков. Оболенский знал людей и умел работать с ними.
Итак, ответил молодой офицер:
– Старший лейтенант Лопырев, товарищ генерал.
– Прибор искажения звука и пленка с голосом Ковалевой с тобой?
– Прибор со мной, пленка у Фединой.
– Настраивай шарманку, а прапорщик пусть тренируется под Ковалеву.
– Ясно, товарищ генерал.
– Верни аппарат Григоряну.
Ответил капитан:
– Слушаю вас.
– Как Лопырев с Фединой настроят аппаратуру, прапорщик должна выйти на телефон в номере Ковалева! Голосом Анастасии, но очень быстро сказать следующее… Бывший муженек клюнет и сам придет к вам. В машине обработать этого бельгийца так, чтобы в штаны наложил. Морально, естественно. Цель – заставить его работать на нас, никаких имен и фамилий не раскрывая. Задачу для господина Ковалева я уточню позже.
Отключив рацию, Оболенский откинулся на мягкую спинку заднего сиденья. Дальнейшее развитие событий теперь зависит от того, как в офисе поведет себя Ковалева. Но в любом случае до обеда ее необходимо вывести из игры, предварительно узнав, кому она передала компрометирующие генерала документы и передала ли. Фотография и досье должны быть получены до устранения капитана Ковалевой.
По приезде в офис, представляющий собой трехэтажное старинное здание, окруженное парком вековых деревьев и надежным ограждением, Оболенский принял рапорт дежурного, что за время его дежурства никаких происшествий не произошло. Контрольный сеанс с отрядом «Гарпун» состоялся вовремя, также в установленные часы вышли на связь агенты отдела разведки. И лишь в конце доклада сообщил, что на службу не прибыла капитан Ковалева.
Генерал спросил:
– В чем дело, надеюсь, узнали?
– Так точно. У нее заболела дочь, которую необходимо показать врачу.
– Ее начальнику сообщили об этом?
– Так точно. Подполковнику Владимирову я позвонил насчет Ковалевой.
Генерал поднялся на второй этаж, в свой служебный кабинет, внешне напоминающий антикварную лавку. Все в нем было подобрано под старину. И мебель, и портьеры на окнах, и светильники, и даже диван старый с лопнувшей в нескольких местах кожей. И только не вписывался в интерьер его старинный стол. Не вписывался из-за современного кресла и монитора. Да еще, пожалуй, кондиционер как-то искажал общий фон. Но генерал привык работать в комфортных условиях, так что старину, пусть и по большей части бутафорскую, пришлось немного потеснить аксессуарами современности. Следом за Оболенским в кабинет вошла секретарь Аня, дочь бывшего товарища генерала, она внесла поднос с чашкой кофе и папкой с документами. Отпустив секретаршу, Оболенский приложился к кофе. Он любил хороший кофе. Анну при стажировке пришлось отправить в Турецкую кофейню, чтобы она там прошла курс правильного приготовления этого напитка богов. Ученицей девочка оказалась способной, и сейчас генерал с удовольствием смаковал прекрасный, ароматный кофе, черный как смоль, с легкой пенкой по краям чашки. Папку отодвинул в сторону, в ней, как обычно, бумаги, которые он должен либо утвердить, либо отправить на доработку, либо вообще порвать. С ними Оболенский разберется позже. Сейчас он вновь напряженно думал о Ковалевой. Заболела дочь! Внезапно. Ночью. Такое, конечно, возможно, но не после того, как мать «больной» получила в свои руки ценную информацию.
Задребезжал старый коммутатор. Высветился номер секретаря. Генерал нажал на клавишу, спросив:
– Что у тебя, Аня?
– Извините, Петр Константинович. Прибыл подполковник Владимиров, просит встречи с вами.
Оболенский коротко приказал:
– Пусть зайдет!
Вошел Владимиров:
– Разрешите, товарищ генерал?
– Входи! Присаживайся, докладывай!
Подполковник протер платком отчего-то вспотевший лоб. Вообще, Владимиров очень боялся Оболенского. И причину этой боязни не находил. Вроде начальник как начальник. Видный собой, солидный, как и положено генералу. Но стоило Владимирову узнать, что тот вызывает его, сердце подполковника начинало учащенно биться. Было во взгляде Оболенского нечто такое, что порождало страх. По крайней мере, у Владимирова.
Вздохнув, подполковник проговорил:
– Я проверил главный компьютер, как вы и приказывали.
Оболенский уточнил:
– Просил, Игорь Алексеевич, а не приказывал. Это разные вещи.
– Да, да, конечно, извините.
Владимиров преданно взглянул в глаза начальника:
