Шамана я отлично понимал – есть то, чем с нами делились гоблины, можно было только за неимением лучшего, да и того осталось мало. Нам, как защитникам, доставались «большие» порции, а вот сами гоблины уже начали экономить – женщины последние пару дней вообще перекусывали один раз в день, и все равно уже половина племени шла налегке. Мне такое распределение добычи было неприятно, я чувствовал себя виноватым, что объедаю племя, но и изменить порядок распределения было нельзя – если мы с орками начнем падать от недоедания, хуже будет всем. Себя я не видел, а от орков и так осталась половина. Тем не менее мы сделали так, как говорил кузнец – тащить все племя на мост без подготовки было бессмысленно, проще сразу побросать их в расщелину, чтобы не тратить лишних сил.
Даже просто пройти по карнизу до моста удалось с трудом. Не во всех местах выступ был достаточно широк, кое-где приходилось прижиматься к стене и передвигаться приставными шагами – пришлось протянуть веревку, чтобы остальным там было проще. Оказавшись возле моста, я понял, что задача еще сложнее, чем нам представлялось. Думаю, все дело в том, что гоблинские торговцы никогда не переходили горы весной. Уверен, за лето снег почти полностью растает, и перемычка станет проходимой. Сейчас этот процесс только начался. С моста стекали струйки воды, весело сверкая на солнце, но снег при этом не был рыхлым. Да и не было его, снега – он весь превратился в лед. Ночью, в отсутствие солнца, здесь было гораздо холоднее, и все, что не успевало растаять за день, замерзало, превращаясь в каток. На солнце вся эта масса еще и покрывалась тоненькой пленкой воды.
– Тут только ступени вырубать, иначе никак, – мрачно подытожил Лотар, попытавшись взобраться хотя бы на пару метров и едва не соскользнув в пропасть. – Надолго застряли.
Квотар забеспокоился:
– Предки не любят промедления! С голоду помрем!
– Ну так и пусть они нам помогут! – взорвался кузнец. – Ты шаман или кто, в конце концов! Чем причитать, лучше бы у духов помощи попросил!
– И попрошу! – ответил шаман. – Но духи не любят, когда их по пустякам беспокоят!
– Ну так и нечего причитать, как старая курица над цыплятами, – не успокаивался Лотар. – Есть чего предложить – говори. А не можешь, так и не нагнетай! Думаешь, мне не надоело жабами солеными питаться?
– Сказал же сделаю, – мрачно ответил шаман, и, усевшись на камень, принялся рыться в своем мешке. – Не маячьте тут, подальше отойдите. Отсчитайте двадцать шагов и смотрите. Совсем распоясались, уже шамана не уважают!
Все послушно отошли на несколько шагов и принялись с интересом следить за действиями Квотара. Орк расставил вокруг себя несколько плошек, в которые засыпал смесь трав, доставая их по щепотке из нескольких мешочков. Подпалив содержимое всех плошек, он достал еще и трубку, которую набил вязкой зеленоватой массой из каменной шкатулки. Трубку он раскуривал довольно долго, ее содержимое все никак не начинало тлеть. Я даже успел заскучать. Откровенно говоря, все эти приготовления вызвали у меня только скептическую ухмылку. Квотар – достойный орк, проведя рядом с ним долгое время, я успел проникнуться к нему уважением, но в то, что его камлание приведет к какому-то результату, поверить все равно не мог. Мне казалось, что время, которое мы тратим на просмотр этого представления, можно было бы потратить с большим толком – например, сходить на разведку и поискать возможность перебраться где-нибудь в другом месте. Однако высказать свои сомнения я постеснялся, видя, с каким восторгом смотрят на действо орки. Да и моя Иштрилл тоже взирала на неторопливые приготовления шамана так, будто боялась упустить малейшие детали.
Квотар мучился с трубкой, наверное, полчаса. И вот, наконец, у него изо рта появился первый клуб дыма. Пожилой орк поднялся с колен и с силой вдохнул, на несколько секунд задержав дыхание. Я уже приготовился волноваться – если это какой-то наркотик, то как бы шаман не свалился в пропасть спьяну. Однако дальнейшие события заставили меня забыть о собственных опасениях. Орк, наконец, выдохнул. Дыма было не просто много – такое марево я видел только однажды, когда горело поле с прошлогодней травой. Белесая муть мгновенно скрыла самого шамана, а потом начала расползаться по сторонам, укрывая и тропу, и само ущелье, лишь чуть-чуть не дойдя до нас и остановившись, будто что-то мешало распространяться дальше. Мой скепсис моментально улетучился. То, что клубилось всего в нескольких шагах перед нами, выглядело странно, непривычно. Угрожающе. Клубы дыма перетекали друг в друга, складываясь в непонятные, неопределяемые образы, казалось, будто они вот-вот образуют что-то узнаваемое, но в следующую секунду почти оформившаяся дымная фигура неожиданно ломалась, изменяясь до неузнаваемости, превращаясь во что-то иное, столь же нечеткое.
– Ух ты, а что это вы тут делаете? Это Квотар там, да? – неожиданно раздалось у нас за спинами. – А можно поближе посмотреть? Ничего же не видно! – и с этими словами Говорна смело шагнула через границу, отделяющую местность от скрытого дымом пространства. Я рванулся было, чтобы ухватить ее за шкирку, но не преуспел – ухитрился поскользнуться на подтаявшем льду, и, вместо того чтобы остановить девчонку, полетел следом за ней.
Декорации изменились мгновенно, без перехода. Не было ни потери сознания, ни даже краткого мига черноты. Вот я стою на залитом солнечным светом горном уступе, видя перед собой почти осязаемое белое марево, а в следующий момент надо мной смыкается холодная вода, и я самым банальным образом тону. Выплыть на поверхность получилось не сразу. Сначала я вообще не мог сориентироваться, а когда понял, что надо грести, успел изрядно нахлебаться. Я пытался изо всех сил, понимая, что это бесполезно – в кольчуге, теплом поддоспешнике и штанах все мои попытки были, в общем, бессмысленны. Однако спустя несколько секунд, когда я уже почти потерял надежду, моя голова пробила поверхность воды, и я закашлялся, выплевывая воду. Дико осмотревшись, я заметил неподалеку Говорну, с ошалелым видом оглядывающуюся по сторонам.
– Где это мы, Эрик? – жалобно спросила девочка.
– К берегу плыви, там разберемся, – прохрипел я и первым последовал своему совету – переживать за девчонку, всю жизнь прожившую на
