Мои собеседники ушли, и я опустил веки. Я тогда мало что понял из длинной речи господина Бреца – осознание пришло позже, но этот, первый разговор запомнился мне очень хорошо. Должно быть, потому что он был единственным, когда со мной просто говорили.
В следующий раз, когда я проснулся, я чувствовал себя намного лучше. Голова по-прежнему болела, но уже гораздо меньше, да и зрение почти восстановилось – по крайней мере, угол обзора вернулся к нормальному, мне больше не казалось, что я смотрю на мир через бинокль с замутненными линзами.
Это, пожалуй, была единственная хорошая новость, потому что как только Аккер сообщил своему начальству, что я уже в достаточной степени пришел в себя, начались пытки. Любитель поговорить Брец почти не участвовал в допросах. В отличие от Баума, которого интересовало множество вещей, он изучал мои реакции и поведение, стараясь подобрать новые, более эффективные средства получения информации. И он действительно был профессионалом своего дела. Несмотря на то что меня не калечили, уже в первый день я готов был выложить дознавателю все, что ему хотелось узнать. Проблема была в том, что я действительно не знал того, что от меня хотели. После моего выступления на площади у тех, кто отдавал приказы этим двоим, почему-то возникла идея, что я с самого начала обманывал тайную стражу. И теперь они хотели узнать «правду». Почему-то Баум был уверен, что на самом деле после возвращения я успел встретиться с представителями «Общества патриотов», и теперь из меня выбивали подробности этой встречи, а также другие сведения о деятельности Беара и Хамелеона, знать которые я, по понятной причине, не мог. Чувство времени мне быстро отказало, возникало ощущение, что пытки не прекращаются по несколько дней – я не мог отследить смену дня и ночи, потому что в помещении, в котором я находился, не было окон. А может, так оно и было. Те, кто меня мучил, менялись, Баум и Брец уходили на какое-то время, но для меня пытка прекращалась только в те моменты, когда организм уже не выдерживал и готов был отказать.
Не видя смысла что-то скрывать, я раз за разом повторял правду: я не встречался с вождями сопротивления уже больше полугода и ничего не знал о сложившейся в стране ситуации, когда меня схватили. Но мучителям было этого мало. Какое-то время я настаивал на своем, но моя воля была быстро сломлена – я начал врать. Придумывал несуществующие подробности, способы связи и людей, которые работают связными – все, что угодно, лишь бы хоть ненадолго прекратить пытку. Поначалу это работало, но со временем мучители, поняв мою хитрость, решили продолжать пытки до тех пор, пока информация не подтвердится. С закономерным результатом, поскольку информация подтвердиться не могла. Я думаю, если бы мучители знали, о чем спрашивать, я рассказал бы им и об орках, и о том, что привел с собой целых два новых племени. Да что там говорить, не раз и не два в минуты временного просветления я готов был сам рассказать им об этом, без всяких вопросов – лишь бы только пытка прекратилась. Я сам не знаю, откуда у меня взялись силы, чтобы все же держать язык за зубами. Возможно, меня удержало только осознание того, что эти сведения могут счесть недостаточно ценными, чтобы оставить меня в покое. Да еще, возможно, знание, что если расскажу, в соседней камере, так же прикованная цепями к стенам, тогда будет висеть Говорна. Тогда к физическим страданиям добавились бы еще и моральные. Впрочем, не уверен, что дело было действительно в этом. В конце концов, я перестал надеяться на избавление и мечтал только о смерти. Каждый раз, чувствуя, что сердце вот-вот не выдержит постоянной боли и отсутствия сна, я уже мысленно ждал, что вот сейчас я умру, и боли больше не будет. Однако проклятый доктор Аккер был действительно профессионалом – в этот момент пытка прекращалась, и меня начинали лечить. Особых усилий доктору, правда, прилагать не приходилось. Зачем-то моим мучителям было необходимо, чтобы я оставался относительно целым, так что по-настоящему меня не калечили. Мне не дробили кости, не выжигали глаза, несмотря на все возмущение Баума, который неоднократно порывался отдать приказ на «усиленные методы воздействия». Всякий раз в такие моменты Брец осаживал своего коллегу, напоминая, что в случае необходимости меня должно привести в порядок в течение трех дней. Таков был приказ, полученный дознавателями непосредственно от Совета Артании – именно он теперь управлял страной вместо короля.
Помимо моих гипотетических связей с сопротивлением, Баума интересовали подробности моего плена у первородных. Дознаватель хотел узнать, как мне удалось выжить, однако объяснение, что я был личным пленником оу Лэтеара и потому содержался отдельно от других, его полностью
