Прапорщик поправил капитана:
– Начнет решаться! Отстрел Саммада – это только начало главного для нас этапа. Вот когда уйдем за Ак-Мартан, тогда можно говорить о решении проблемы. И то условно. До выхода к вертолетной площадке и посадки на борт!
Проводив новый караул к постам и дождавшись возвращения старого, капитан вновь отполз в глубь позиции. Мысли о брате не давали ему покоя. И что за чертовщина? Никогда ранее с Лазаренко подобного не бывало. Что же произошло сейчас? Или виной всему нервы, натянутые как струны? Напряжение организма, несмотря на то что спецназовцы внешне не выказывали его? И это может быть! Все может быть.
Лазаренко вернулся к Рыжову, приказал:
– Давай, Рыжий, на боковую, за лагерем следить буду я!
– Не рано ли?
– В самый раз! Мне уже не уснуть, а двоим торчать на позиции только мешать друг другу и отвлекать от цели. Иди! Спокойной ночи! Дай бог, чтобы тебе такой же сон, как мне, не приснился!
Прапорщик отложил винтовку:
– Как скажешь, командир! Знаешь, я сплю чутко. Только шепни, проснусь!
– Спи! Там видно будет, будить тебя или нет.
До утра время прошло спокойно. Лагерь спал. За ночь начальник караула дважды обошел посты. Те, что находились в лесу и на флангах базы. На скалу по еле заметной тропинке бандит не поднимался. Но связывался с верхним постом, если судить по тому, что подносил рацию ко рту.
6.00. В лагере помощник начальника караула объявил подъем. Бандиты организованно вышли из палаток, провели комплекс упражнений общефизической зарядки. Затем по очереди выстроились в туалет и к большому корыту, куда по соскам длинной трубы стекали струйки воды. Прав прапорщик. Хамид держит в лагере почти армейский порядок.
Проснулся и Рыжов. Ополоснул лицо водой из фляги, спросил:
– Как ночь, командир?
– А как она может быть? Раз ты спал, то Саммад не покидал блиндажа, иначе мы были бы далеко.
– Ясно! Сколько у нас сейчас времени?
И взглянув на часы, сказал:
– 6.40. Сейчас, по идее, духи должны порядок в лагере навести, позавтракать да и построиться перед блиндажом.
Капитан проговорил:
– Что-то я не вижу, где готовился бы завтрак. Ни полевой кухни, ни костров!
– Наверное, сухпаем рядовой состав обходится. Саммад наверняка горячим питается.
– Вместе с Хамидом.
Прапорщик отполз немного в сторону, где быстро оборудовал запасную позицию. Оба офицера с этой минуты наблюдали за лагерем только через оптический прицел своих мощных снайперских винтовок «СВДС». Их после работы придется выводить из строя и бросать. Лишний груз при отходе может сыграть роковую роль. Да еще если этот отход планируется в горной местности.
7.40. Боевики, получив пакеты армейского сухого пайка из той же палатки, где Саид разгрузил вещмешок со взрывчаткой, разошлись по палаткам.
Капитан, не отрываясь от прицела, спросил прапорщика:
– Рыжий, ты нашего чечена видел?
– Видел! С каким-то бородачом. Они вошли в третью от дежурной палатку. А что?
– Да ничего, просто я его из виду потерял.
– На месте он!
– Это хорошо!
8.30. Помощник дежурного по лагерю подал команду на общее построение. Наемники начали выходить из палаток и строиться в шеренги по двенадцать человек. Или три боевые группы. Четвертая несла службу в карауле.
Строй обошел Хамид. Кому-то сделал замечание, кому-то поправил оружие, кого-то дружески потрепал за шевелюру. Головных уборов боевики не имели. Лишь зеленые повязки с арабскими символами.
Обойдя строй, помощник главаря вышел на середину поляны, посмотрел на часы.
То же самое автоматически проделали и Лазаренко с Рыжовым. 8.56.
Еще 4 минуты. Одноногий главарь, по словам Саида, выходил на утреннее построение своей банды в одно и то же время, в 9.00!
Прошло две минуты.
Из блиндажа вышли двое арабов с американскими винтовками в черных бейсболках и таких же черных очках – личные телохранители Костыля. Они встали рядом с Хамидом, широко расставив ноги в натовских высоких ботинках.
И… наконец, хромая, с тростью в руке, из подземелья, перекрытого несколькими настилами крупных
