Дима призадумался, отвлекаясь от разглядывания конверта, в котором могли появиться дыры от его пристального взгляда.
— Может, ты и прав, — согласился Малышкин. — Но это не отменяет того факта, что он по — прежнему сторонится меня. Только я хотел сказать слово, чтобы, наконец, извиниться, как он тут же косо глазеет на меня, бросает что-то едкое в мой адрес, не позволяя и рта открыть.
— Сколько можно объяснять? — раздражался Антон. — Он максималист. В одно мгновение будет обожать и души не чаять, а уже в другое — возненавидит, но в твоём случае, это даже заслуженно. Судя по тому, как ты со мной разговаривал в тот год, я бы поступил так же.
— Правда? — опустил голову вниз Дима, вспоминая те нелёгкие для себя месяцы, когда он с лёгкостью срывался на всех и вся. Даже родители, порой, попадали под горячую руку, не говоря уже о друзьях. — Прости. Ты же знаешь, что…
— Знаю. Ты мой друг и я понимал, что с тобой происходит, поэтому дал время прийти в себя, — говорил Антон. — Я рад, что сделал это. Мы, хотя бы, не рассорились так, как получилось с Сашей. Он просто не понимал, когда необходимо оставить человека в покое, дав ему отдохнуть ото всех, в том числе и от себя самого. Но с годами и это придёт. Ему многое предстоит узнать. У него задатки хорошего специалиста, а главное есть желание постигать всё новое, чем он и занимался в последний год.
— Пойти и поговорить с ним? — подумал Дима, прослушав всё, что сказал Антон.
— Желательно. Вы, похоже, оба готовы, а я, наконец, перестану слушать всю эту унылую болтовню от вас двоих. Ещё немного и у меня мозг закипит. Напоминаете мексиканский сериал на триста серий, который никак не может завершиться.
— А…
— От тебя здесь уже ничего не зависит, — не дал ничего другого сказать другу Антон. — Я поговорю с детективом сам, а ты иди.
— Спасибо тебе, — поблагодарил Дима и, хлопнув его по спине, вышел из номера.
Помирившись, наконец, с Сашей, Малышкин вновь получит человека, который всегда рядом и придёт на помощь в любую минуту. К тому же, зная своего спасителя, он действительно может явиться откуда его не ждут, чтобы, как всегда подчеркнуть свою непредсказуемость, которую демонстрирует практически всегда. Таков уж он и этого у Саши не отнять.
Спустившись по лестнице и оказавшись в самом разгаре гуляний, Дима вновь ощутил дух биатлонной семьи, где соперники на трассе превращались после гонки в собратьев, хороших товарищей, сохраняющих дружеские межнациональные отношения. Не часто можно увидеть веселье и оживлённое общение между французом Арманом Виларом и норвежцем Ларсеном — этими заклятыми врагами, соперниками до мозга костей. Оба во время соревнования будут бороться друг с другом до самого финиша, не позволяя дать себя обыграть. Лишь, когда всё закончится, а на табло высветится время и окончательное место в электронном протоколе, они вспомнят:
«Несмотря на важность каждого из стартов, есть что-то более ценное, нежели победа или проигрыш с последующими обидами или ненавистью к сопернику. Всё быстро забывается и уже на пьедестале возникает искренняя радость за одолевшего тебя, но в следующий раз всё может измениться и удача будет на стороне другого, ведь биатлон — спорт непредсказуемый и, если сегодня ты на высоте, это не значит, что завтра будет так же».
Проходя мимо расслабленных спортсменов, позабывших о зачёте куба мира и других мелочах жизни, Дима постарался выглядеть так же умиротворённо, спокойно и, даже, немного повеселевшим, несмотря на личные проблемы и разногласия. Он вспомнил, что всё происходящее будет окружать его долгие годы, пока сердце предано биатлону и всем, кто в него верит. И уже в скором времени, если завтра всё пройдёт как нужно, он сможет в полной мере окунуться в новый мир, куда так стремился попасть. Дима смог взять себя в руки в спорте — сможет сделать так же и с поисками любимого человека.
Выйдя из здания гостиницы, Малышкин осмотрелся, пытаясь найти Сашу или понять, куда он мог пойти. Предположив самый возможный вариант, он направился в сторону биатлонного стадиона. Зная своего друга и его любовь к этому виду спорта, Дима мог найти его только там. К счастью, сейчас на улицах совсем немного людей. Прошёл небольшой снег, где хорошо отражались следы недавно прошедших. И на дорожке, ведущей к стадиону, отмечались две пары ног, одни из которых могли принадлежать именно Саше. Продолжив двигаться вперёд, не издавая ни единого звука и не вызвав у юноши желание спрятаться от него, что, исходя из его характера вполне возможно, Дима искал подходящие слова. С одной стороны он понимал, что примирение сейчас далеко не самое важное, чем можно заняться, но с другой — можно навсегда упустить шанс сделать это и сказать простые вещи, которые приведут, наконец, к долгожданному спокойствию.
Дорога продолжилась. В какой-то момент показалось — спортсмен ошибся с выбором места и уже был готов развернуться, направившись обратно в гостиницу, но глаза наткнулись на свежие капельки крови и переменившиеся следы. Если сначала они были чёткими и ровными, то дальше всё стало иначе. Дима заметил, что следы, предположительно принадлежавшие Саше, исчезли, а вместо них, после довольно объёмной вмятины на снегу, возникли более глубокие очертания, словно кто-то взял юношу на руки, предварительно «вырубив» его. Ускорив шаг и обратив внимание на редкие кровавые отметины вдоль дороги, Дима, опустив глаза вниз, продолжил идти, но преодолев несколько десятков метров, следы прекратились у проезжей части. Вместо них начались ярко — выраженные очертания автомобильных шин и больше ничего. Недолго думая, Малышкин взял мобильный телефон.
— Антон, скажи, Саша не появлялся? — обеспокоился молодой человек, перебирая в голове самое худшее.
— Нет, — быстро ответил он с непониманием в голосе.
— Можешь проверить внизу? Может, он там со своими новыми дружками.
— Хорошо, сейчас спущусь, — согласился Антон и вышел за двери номера. — А в чём дело?
— Точно не знаю, — не знал, что и думать Дима.
— Многообещающе! — заметил тот.
— Скорее, — попросил Малышкин, что и сделал Антон. Отыскав в баре Стаса и Вову, не прекращавших веселиться, он узнал, что Сашу давно не видели.
— Ты скажешь, в чём
