Тени Богов. Искупление

рухнувших ворот Фриги Гледа что-то начала толком вспоминать. Она влетела в схватку вслед за отцом, подсекла рослого гелла, который вознамерился метнуть топор в спину Торну Бренину, ринувшемуся вперед, к тарану, где противник сгрудился в кучу, схлестнулась с чернявым разбойником, оскалившим щербатый рот при виде девчонки, а затем словно погрузилась в вязкое холодное месиво. Медленно ушла от удара щербатого, но не отступила, а так же медленно шагнула вперед и, проходя мимо него, задела его мечом, как задевает неосторожного купальщика острым боковым плавником меченосная рыба на песчаных пляжах Оды. Повернулась на левой ноге, пропуская мимо себя очередного противника, и ударом рукоятью меча в затылок направив бедолагу под мечи двух слаженно действующих сестер. Пригнулась, пропуская над головой свистящий полет клинка двуручного меча, и уже собственным клинком нашла щель между наручем и кольчугой мечника. Она делала все медленно и плавно, но так же медленно, и еще медленнее двигались все вокруг нее, и шелестящий в ее ушах голос, который повторял одно и тоже – «Спокойно и уверенно, и все будет хорошо. Главное, не спеши и не медли. Остальное – в твоей власти» – казался знакомым, и сквозь него пробивались неясные воспоминания о недавнем путешествии трех женщин, одной из которых была сама Гледа. О чем с ней говорили ее попутчицы, о чем? И почему ей чудится обреченность в движениях отца, ведь противники валятся вокруг него, словно скошенные? Или теперь она не только чувствует, но и видит больше, чем раньше? Как она могла разглядеть всю схватку, если смотрела только на отца, да пробивалась на помощь к двум воинам, один из которых оказался принцом Хедерлигом? Откуда она знает, что Андра и Фошта оказались куда лучше во владении мечом, чем тот же Соп, и сравниться с ними мог бы лишь оказавшийся неожиданно ловким Падаганг? Как она могла разглядеть не только ранение Брета, но и то, что от неминуемой гибели его спас Хельм? Откуда она помнит слова, на которых Вай бросил свои песнопения и, подхватив с камня меч, ринулся в бой? Как она могла разобрать колдовство, которое Скур торопливо ладил при каждом выпаде подобранным копьем? Каким образом она успела отразить геллский топор, который летел точно в висок Сопу, бросившемуся к ней на выручку? Интересно, понял ли добряк, что она спасла ему жизнь, или решил, что чуть не лишился головы от неловкого взмаха неумелой девчонки? И почему теперь ни Андра, ни Фошта не сводят с нее глаз? Спину жжет от их взглядов, хотя их улыбки кажутся приторными от сладости. Может быть, у них виды на кого-то из спутников, и они числят ее соперницей? Так надо успокоить их, что рано еще Гледе задумываться о подобном, да и не то время для подобных радостей. И почему ей кажется, что она все еще в схватке, хотя прошло уже столько времени? Они уже давно ушли из крепости, Фрига часа два как скрылась за скалами, уже и шум осады не доносится до путников. Осталось только понять, отряд так и будет забираться по крутому горному склону или странный проводник по имени Друкет выведет своих спутников на какую-нибудь тропу?

– Я обязан тебе жизнью, – пробурчал ведущий рядом коня Соп. – Даже неловко. Топор-то точно летел мне в голову. Я и испугаться не успел. Одна мысль мелькнула, что заканчивается жизнь бравого йеранского парня, и не останется на всем белом свете никого, кто пожалеет о нем. Ну, кроме стариков-родителей. Они-то думают, что я хорошо устроился в маленьком Альбиусе и не сую нос свой туда, куда не следует. Надеюсь, что до них не дойдут вести об этом суде и всей этой поганой истории.

– Хотела сказать тебе, чтобы ты не забивал голову всякой ерундой, – улыбнулась Гледа, – но иногда эта самая ерунда и в самом деле летит в нее помимо твоей воли, да еще сверкает острым лезвием. Не меня благодари, Соп, а счастливый случай. Ты же сам знаешь, иногда получается такое, что потом никогда не повторить.

– Наверное, – озадаченно почесал затылок Соп. – Только мне так показалось, Гледа, что там, у ворот Фриги, ты этими случайностями как горохом разбрасывалась. Горстями. Послушай, тебе точно шестнадцать лет? Что-то мне кажется, что как бы ты ни старше меня. Прости, конечно…

– Брось, Соп, – вздохнула Гледа. – Мне почти семнадцать. Но не успеешь оглянуться, как… А вот Флиту теперь будет семнадцать всегда. Сколько было Ходе?

– Девятнадцать, – снова потревожил собственный затылок Соп. – Надеюсь, он отпразднует и двадцать, и еще двадцать, и еще два раза по двадцать. Теперь-то его точно никуда не выпустят из дворца. Единственный наследник. Сын короля Трига. Хорошо, если придя в себя, он не потеряет память. А то ведь… надо же будет когда-то и домой вернуться? И все-таки, ты, конечно, всегда поражала своей прытью, но тут я тебя словно в первый раз увидел. Или умение как молочные зубы? Сначала болят, а потом прорезываются? Меня правда, эти девки удивили, да и Падаганг, но с тобой и им не сравниться.

– Только не говори об этом отцу, – понизила голос Гледа. – А ты видел, что Хельм спас Брета?

– Ты и это заметила? – удивился Соп. – Не видел, куда там. Мне Брет сказал. А не знаешь, что это у них с Друкетом? Вроде бы ни словом не обмолвились, а и Брет глаз с проводника не сводит, да и тот оборачивается то и дело.

– А ты сам-то о чем думаешь? – прищурилась Гледа.

– Известно о чем, – хмыкнул Соп. – О том, что этот Друкет и есть отец Брета. Ну, или брат его отца. Или племянник. Да демон их разберет, но какой-то родственник. Он из Исаны, Брет из Одалы. Между их столицами, конечно, больше три сотен лиг, но зато и ясно становится, отчего папочка не навещает сына.

– Ничего пока неясно, – вздохнула Гледа. – Да и зачем гадать, если можно спросить? Конечно, пусть Брет и спрашивает. А грустить насчет того, что не останется на всем белом свете никого, кто пожалеет о тебе, не стоит. Мы все пожалеем. И я тоже. Так что, береги себя, Соп. Не заставляй меня страдать.

– А ты только обо мне будешь страдать, если что, или о каждом? – расплылся в улыбке Соп.

– Главное, чтобы вы обо мне не страдали! – рассмеялась Гледа и тут же стерла с лица улыбку. Слишком мрачным выглядел оглянувшийся отец. Сердце у Гледы защемило, она тут же вспомнила, что Макт в опасности, если он вообще еще жив, но и кроме всего прочего, он же ничего не знает о смерти матери, и