Хопер с недоумением оглядел себя, увидел ремни, прихватывающие его к седлу за колени и бедра, почувствовал натертость на животе от луки седла, леденящую боль в плече. Вокруг лежал глухой и сырой лес, день клонился к вечеру, и лишь откуда-то впереди доносились тихий говор Эйка и Раска и чуть слышное фырканье их лошадей.
– Долго я так?
– Ну как тебе сказать, – пожал плечами Мушом. – Полчаса тебя Раск на мосту пытался в себя привести, да вот уж и путь держим часа три, не меньше. У тебя ж рука уже за плечо почернела. Да и боковину прихватило. Я уж не говорю, что попорчена твоя тушка, шрамов полно. Писалом, что ли, сам в себя тыкал? Раск говорит, что плохо твое дело. Зараза к сердцу пошла. Что там у тебя за круг да треугольник на груди вычерчены? Вспухли, но, похоже, только они и сдерживают заразу. Колдовство что ль какое?
– Вроде того, – пробормотал Хопер. Боль скакала рядом с ним, и впереди и позади него, и даже как будто взмахивала крыльями над головой, но не касалась – «из плоти в плоть». «Спасибо затейнице, – подумал он, – наслала муку и с прихлопами и вприпрыжку от той же муки и укрыла. Остается спросить, какого демона все это нужно было делать? И как он узнает, что это такое – девять и девять, если книги у него уже нет?»
– Не по себе мне что-то, – пробормотал Мушом. – Вроде и в лесу, а такое чувство, словно через кладбище пробираемся. Мертвечиной попахивает, что ли? Убираться отсюда надо, книжник, попомни мои слова. Вся надежда на Опакум.
– Нет никакой надежды на Опакум, – покачал головой Хопер и принялся на ходу распускать стягивающие ноги ремни. – Крепость сама по себе это всего лишь хорошо уложенные камни. Да ты и сам знаешь.
– Что там было? – спросил Мушом, махнув куда-то за спину. – Что могло испугать такого бравого воина, как ты?
– Да все, что угодно, – вздохнул Хопер. – Только испуга не было, а вот магия была.
– И кто же ее там оставил? – спросил Мушом.
– А вот этого я как раз и не знаю, – признался Хопер. – Да не жмурься ты, уже не вывалюсь из седла. Не узнаю тропу, а ведь думал, что каждый уголок в этом лесу мне известен. Я что-то не понимаю, мы и ночью будем через чащу пробираться? Глаза же повышибаем! Смеркается уже!
Привал не заставил себя ждать. Раск неожиданно подал лошадь вправо, спустился в глубокий овраг и повел спутников по странно сухому песчаному дну, словно забираясь куда-то вверх, на невидимый за деревьями лесной холм, однако из оврага подниматься не стал, а так и спешился – на песчаном дне, под крышей из навалившихся над оврагом замшелых стволов, среди которых уже начинало проглядывать звездное небо.
– Ну кто бы вам еще сыскал такое место? – гордо притопнул ногой Раск. – Хоть костер разжигай, хоть песни пой. И, главное, тут сухо! Песочек! А наверху такой бурелом, что никакая погань до нас не доберется.
– Однако, выбираться отсюда тоже по дну придется? – нахмурился Эйк, пытаясь разглядеть достоинства выбранной стоянки.
– Ну почему же? – хохотнул уже едва различимый в темноте Раск. – Можешь взлететь. Конечно, если у тебя есть крылья. Ну что? Кто чем займется? Костерок? Еда погуще, питье пожиже? Ягодный отвар? Сухая лепешка?
– Я за костерок, – оживился Мушом.
– Хопер? – окликнул книжника Эйк. – Ты жив или как?
– Или как, – пробурчал тот, потому что тяжесть, которая пронизывала его руку и действительно прихватила уже и за бок, настойчиво клонила в сон. Или не только тяжесть.
Хопер не ошибся в том, чья магия пропитала островок. Она пришла к нему во сне. Постучала в дверь, но не вошла внутрь, а дождалась его на ступенях. Махнула рукой и позвала за собой в сад, усыпанный ягодой и бледными белесыми цветами. Села на замшелое бревно, хлопнула сухой рукой рядом с собой, но Хопер присел в отдалении. Покрутил головой, приглядываясь к плодовым деревьям, мягкой траве и домишку, срубленному из кедровых стволов. Все, как он хотел.
– Нравится? – спросила Адна.
– Зачем в голову мою залезла? – ответил вопросом Хопер.
– Залезешь в твою голову, как же, – усмехнулась ведьма, отчего ее впалые щеки округлились и она неожиданно показалась Хоперу даже миловидной. Конечно, не такой, от которой глаз не оторвать, но и не столь ужасной, какой она ему всегда казалась. – Так… Что отзвуками по краю поймала, из того и вылепила. Тут еще Амма должна была суетиться, да детишки бегать, но я их не стала являть. Зачем тебя попусту травить? Детей у тебя нет, а заведешь, все одно же убью всех, даже если и срастется.
– Уже не срастется, – прошептал Хопер. – Где твоя клюка?
– Так все это, – она повела рукой, – и есть моя клюка. Ты не волнуйся, я тебя мучить не стану, уйду в чащу, а ты пойдешь своей дорогой. Когда проснешься. И спутников твоих не трону, хотя Раск меня изрядно злит. Вот ведь проныра, все мои тайные тропы вынюхал.
– Что тебе нужно? – спросил Хопер.
– Твоя рука, – прищурилась, уперлась твердым взглядом в глаза Хопера Адна. – Что это за проклятье?
– Если бы знал – ответил бы, – пожал плечами Хопер. – Мог бы ответить – попытался бы снять. Неужели не понимаешь, что по своей воле такое на себя не набрасывают?
– Это точно, – кивнула Адна. – И кто набросил его, тоже не знаешь?
– Нет, – покачал головой Хопер. – А тебе-то что за дело? Жатва ваша умалилась?
– А ты что же, мнишь себя бездонным сосудом? – оскалила она зубы, в миг теряя почудившуюся привлекательность. – Жатва еще и выдох не сделала, так, дуновением одарила. А ты уже почти полон. Ну и ведьма та…
– Все-таки ведьма? – уточнил Хопер. – Она, а не он?
– Она, – тихо засмеялась, словно зажурчала Адна. – Баба. Старуха. Неясное отродье. Плохо, что неясное. Я ее давно почуяла, а во Фриге едва не столкнулась. Пошла к воротам, хотела только взглянуть, мало ли, может кто-то из наших подшучивает надо мной, но не смогла пройти. Она не пустила. И ведь не слишком и напрягалась. Легко остановила меня. До схватки не дошло, я дождаться ее решила, так она улизнула так, что и следа не оставила. Кто она, Бланс?
– Пугает неизвестность? – усмехнулся Хопер.
– Настораживает, – ответила Адна. – Я бы решила, что залетная нежить забрела в Терминум, потому как по силе она и на полудемона может потянуть, но ты ведь должен знать, даже умбра не
