Ее поцелуи с каждой секундой становились все настойчивее и ненасытнее.
— Что делать будем? — шептала она.
Жан обхватил ее лицо ладонями и скользил губами по лицу и шее.
— Оставлять его нельзя… здесь народу много… стрелять не будут.
— Молодые люди, — сказал подошедший официант с вежливой улыбкой, — ваше поведение приводит в замешательство окружающих. Не могли бы вы покинуть наш ресторан?
— Просим прощения, мы уходим, — Жан примирительно поднял вверх руки и улыбнулся.
Мужчина подхватил пьяного типа и поволок его к выходу из ресторана. Но передвигаться в таком положении было неудобно из — за существенной разницы в росте. Выйдя из зала, Жан перекинул тушку спящего через плечо. Тащить безвольное тело стало проще, и они побежали. Выбежав на улицу, пестрящую рекламными щитами, они заметили несколько замерших у арочного входа темных фигур. Одна из них отделилась от группы и неторопливо направилась в их сторону. Неожиданно молодые люди услышали за спиной нарастающий топот бегущих ног. Стоящие в тени арки личности выскочили из укрытия, доставая на бегу излучатели.
— Нам надо разделиться! — подбежав к Жану, четко проговорил один из «темных». — Этого нам.
Они с двух сторон подхватили безвольное тело и метнулись в сторону припаркованной машины, а трое оставшихся синхронно открыли огонь по преследователям.
Взяв девушку за руку, Жан потянул ее в сторону темной подворотни.
— Нам не уйти, — прокричала она, — за нами…
Ирма не успела договорить, как он толкнул ее к стене и, закрыв своим телом, затаился. В этот момент в поле их зрения показался высокий худощавый тип. Безумное выражение его глаз не предвещало ничего хорошего. Поравнявшись с ними, тип издал мерзкий хлюпающий звук и осел. Только сейчас Ирма заметила в руке у Жана стропорез, с которого капала кровь.
Мужчина опять схватил девушку за руку, и они заскочили в вонючий петляющий туннель.
— Потерпи, там запасной аэромобиль, — тихо произнес он.
Через небольшой промежуток времени Жан перешел с бега на шаг и остановился у высокой кирпичной стены.
— Нам туда.
Девушка кивнула и, подобрав пышную юбку, поставила ножку в элегантных лодочках на выставленное ей колено. Через мгновение она стояла на его плечах, положив руки на стену. Жан крепко держал ее за лодыжки, а вечернее платье над его головой мягкой волной колыхалось на теплом ветру. Ирма профессионально подтянулась и уселась, ожидая Жана. Он же взобрался ловко и быстро. Очевидно, преграда в виде высокой стены для него не препятствие.
— Вон машина, — указал он в сторону зарослей кустарника.
Поверхность стены была неровная и покрытая скользким буроватым мхом. С нее можно было легко сорваться вниз. Жан спрыгнул и в ожидании распростер руки. Секунда — и девушка оказалась в его объятьях.
— Бежим, — шепнула Ирма, соскальзывая на землю.
Но едва они добежали до спасительной машины, из-за деревьев вынырнули два легких аэромобиля. Четыре мощных луча пронзили густой сумрак. А дальше по накатанной: погоня, стрельба, смерть.
Когда стрекотание огневой погони осталось позади, Жан круто развернул свой «Викинг» и тяжело дыша смотрел на поверженных врагов, словно хотел насладиться их поражением. Удивительно тихо, на малых оборотах стучало сердце, а возбуждение, порожденное успехом, остыло; на смену им пришли озноб и голод. Ирма взяла его руку и приложила к своей пылающей щеке.
— Я думала, нам конец, — прошептала она.
Жан устало пожал плечами и туманно проговорил:
— Повезло! Если бы не наши, их было бы больше. Что ж, надо забрать капсулу из тайника и на боковую.
Мужчина нежно погладил девушку по волосам, потом, наклонив голову, осторожно поцеловал ее в лоб.
— Останься со мной сегодня, — попросила она, судорожно вздохнув, — ты же сам этого хочешь.
Ирма склонила голову на бок, и светлые локоны рассыпались по ее плечам. Такая трогательная, нежная и безумно красивая. Жан нахмурился.
— Ты знаешь, агент Локи, что в нашем деле лучше не переходить границы дозволенного.
Глава 2
Жан опустил голову, а горячие тяжелые струи воды били по макушке и плечам. Душ снимал мышечную боль и стрессы текущих дней. Арин, полуприкрыв глаза, с наслаждением смотрела на сильное тело и почти физически ощущала, как за спиной вырастают крылья. Он снова с ней, и мир забился в радостном ритме ее сердца. Все попытки удержать любимого дома оборачивались не в ее пользу. Тихая размеренная жизнь со своими маленькими и большими ритуалами угнетала Жана, а энергичная натура требовала движения и приключений. Он возвращался к ней из любых искушений и сомнительных передряг, а часы вселенского счастья, отведенные им для любви, становились самыми светлыми мгновениями в их жизни.
Арин шагнула под колючие струи воды. Часы остановились…
Единственным звуком, нарушающим чопорное застолье, был тихий стук серебряных столовых предметов, слегка касавшихся фарфора, и хруст накрахмаленных салфеток. Строгость обстановки усугублялась еще и тем, что за их спинами замерла прислуга, затянутая в черно-белую униформу. Жан склонился над тарелкой и, казалось, мыслями был где-то очень далеко. Арин изо всех сил старалась придумать тему для разговора и не разрушить нечаянно брошенным словом их шаткий мир, но голова внезапно опустела. Со стороны казалось, что эта пара являла собой образец настоящего счастья, но Жан часто ловил на себе недоверчивый взгляд ярко-зеленых глаз.
Арин все же решила прервать молчание и первой нарушить затянувшуюся паузу.
— Как поживает Громов? — непринужденно спросила она.
Нейтральный, как ей казалось, вопрос давал возможность расспросить Жана о поездке.
— Все как всегда — дела и заботы, — невозмутимо ответил он. — Громов с профессором пытаются открыть пространственно-временной портал.
Арин замерла, с ужасом понимая, что если портал откроется, Жан опять помчится за приключениями.
— В прошлом году приборы на той поляне улавливали аномальное излучение, — продолжил он рассказ, не чувствуя настроение слушательницы, — особенно сильным оно было в районе водопада. Но все исчезло. Похоже, вход в сказку просто закрылся. Однако излучение, зафиксированное в момент моей телепортации, профессор пытается воспроизвести в лабораторных условиях.
Брови Арин полезли вверх. «Только этого не хватало», — пронеслось у нее в голове.
Какое-то унылое оцепенение
