Если к Рождеству он будет закончен, то можно будет устроить рождественский бал.
Соланж торопила мистера Джеймисона привлечь к работе штукатуров, столяров, стекольщиков. И ещё: пригласил ли он мастера из Чарлстона и закупил ли красное дерево для перил?
Несмотря на правило мистера Джеймисона выдерживать раствор после покрытия шестьдесят дней, прежде чем приступать к отделочным работам, через три дня после того, как укрепили водосточные трубы, в каретный сарай прибыла небольшая армия рабочих, вооружённых гипсовыми формами, фуганками, рубанками, стамесками и шеллаком.
В один чудесный сентябрьский день, когда в воздухе стоял тонкий аромат роз, Руфь пришла вместе с Полиной понаблюдать, как движутся дела. Оживлённая рабочая атмосфера строительства заворожила её. Ирландцы, свободные цветные и наёмные рабы «из города» бодро трудились бок о бок.
Пройдя через зияющую раму, где должны были позже навесить двери, Руфь усадила Полину на козлы для пилки досок.
— Смотри, малышка. Люди работают. Посмотри на того человека. Бог ты мой, никогда не видела такую крошечную пилу. Как игрушечная! А видишь людей, которые распаривают планочки?
Какой-то рабочий с кожей кофейного оттенка подгонял деревянные рамы.
— Эй ты! — крикнул ему один из ирландцев. — Убери свои грязные руки от шаблона!
У большинства рабочих руки были крупными и грубыми, но у кофейного — гладкие и изящные, как у господ. Не обращая внимания на ирландца, он продолжал работать.
— Иисус, Мария и Иосиф! Что ты делаешь, а?
— Эта не входит, Маккуин, — ответил чернокожий. — А эту нужно отшлифовать. Тут угол слишком острый.
Белобрысый, с рябым лицом ирландец упёрся здоровенными руками в бока.
— Да кто ты такой, чёрт побери, чтобы исправлять мою работу?
Темнокожий выпрямился, словно этот вопрос заслуживал ответа:
— Я двенадцать лет был подмастерьем у Джейкоба Беллоуза, лестничных дел мастера, который выстроил лестницы в Малберри-Парк, Робинсон-Хаус и в бальном зале в Блейкли-Хаус. Здесь я главный по возведению лестниц. И тебе придётся делать то, что я скажу, или проваливай.
— Ну, ладно! Ладно! Мистер Джеймисон! Мистер Джеймисон, сэр, вы нам нужны!
Визг пилы стих, все отложили инструменты, пока начальник пробирался меж нагромождённых конструкций. А темнокожий мастер в это время склонился над верстаком, установил транспортир и принялся чертить дугу на доске.
Джеймисон провёл рукой по волосам.
— В чём дело? Что случилось? Неужели нельзя обойтись без споров?
— Мистер Джеймисон, сэр, вот этот ниггер указывает мне, что делать. Этот наглый ниггер.
Темнокожий человек бесстрастно, словно находился в другой комнате, продолжал чертить. Было слышно, как карандаш скребёт по дереву.
Какой-то рабочий выругался, и приятель ткнул его кулаком в плечо.
Джеймисон неуверенно улыбнулся:
— Мистер Глен?
— Да, сэр? — Он положил карандаш рядом с инструментом, прежде чем обернуться.
— Вот Маккуин…
— «Рабочий должен быть достоин своей зарплаты», мистер Джеймисон. Разве не так? Если Маккуин не будет делать то, что я ему говорю, то от него больше хлопот, чем пользы.
— Джеху…
— Мистер Джеймисон, в Саванне полно строителей, которым нужна работа. Мне нужны люди, которые будут делать то, что я сказал, без всяких оговорок.
— Этот ниггер…
Джеймисон открыл кошелёк, чтобы отсчитать монеты:
— Ваша зарплата.
— Вы увольняете белого человека…
— Мистер Маккуин, мне нужен мастер по лестницам. Джеху Глен учился у англичанина, лучшего в Низинах.
— Ну что за… выходит — я последний болван!
Чтобы Маккуин ещё больше не набедокурил, его схватили за руки, когда он проходил за спиной у Глена, склонившегося над работой, поэтому ирландец только в сердцах плюнул в опилки. Джеху даже не поднял головы.
Руфь прошептала:
— Ты видела, малышка Полина? Верить ли своим глазам?
Темнокожий лестничный мастер наклонился к Джеймисону, о чём-то тихо предостерегая, но при этом не прервал работы. Джеймисон, судя по всему, собирался сказать что-то ещё, но потом, обернувшись к остальным, произнёс:
— Сегодня ведь не суббота? Если так, беритесь за дело.
По пути домой Руфь принялась напевать мелодию, которую где-то слышала очень давно. На следующее утро в Рейнолдс-сквере няня Сериз, услышав тот же мотив от неё, нахмурилась:
— Нечего петь песню повстанцев.
— Повстанцев? — переспросила Руфь.
— Не вздумай больше её напевать!
Руфь насупилась.
— Разве не знаешь, — прошептала Сериз, — что это песня гаитянских повстанцев? Белые господа приходят в ярость, когда слышат эту песню.
После обеда Полина спала во дворе в тени зонтика от солнца.
Создания прекраснее Джеху Глена Руфи встречать не приходилось. Где родился этот человек, как природа отлила такую совершенную форму? Ни одного лишнего движения, лишь точность и стремительность, когда стружка завивалась из рубанка и солнечные лучи вспыхивали золотом на его руках. Когда он сбривал волоски с них, чтобы проверить остроту стамески, Руфь хотелось крикнуть:
— Осторожней! Не порежьтесь!
Интересно, думала она, не проверял ли он так каждое лезвие напоказ для неё?
Назавтра и на следующий день она снова пришла на стройку. Однажды, когда Джеху зачем-то зашёл в дом, она коснулась лезвия его рубанка, тут же порезалась и сунула палец в рот, ощущая вкус горячей, сладкой крови.
В другой раз она спрятала в передник завиток вишнёвой стружки, и легкий аромат вишнёвого дерева витал той ночью у её лежанки.
Остальные няни тоже стали подвозить коляски к большому строившемуся дому. Старшие дети сооружали из обрезков форты и корабли.
Няня Сериз кое-что знала о свободном чернокожем мастере:
— Отец его был белым. Как-то он купил себе хорошенькую служанку — и вскоре повелось, как обычно. Когда подрос мальчик, отец освободил его и отдал в учение одному англичанину, который построил все большие дома в Чарлстоне. Когда англичанин умер, Джеху стал делать всё сам. Он о себе высоко думает.
— Так и есть, — улыбнулась Руфь.
— Но такой скаредный. Спит на скамье в каретном сарае, чтобы только не тратиться на комнату.
— Он практичный. Копит на свадьбу.
— Девочка, лучше тебе не заходить в каретный сарай, как стемнеет.
— Да я даже ни словом с ним не обмолвилась, няня Сериз. Ни единым словечком.
Соланж полагала, что Уэсли слишком долго задерживается на работе, и в один октябрьский вечер так и сказала ему за ужином. Она также считала, что он слишком много пьёт, но не стала говорить об этом.
Уэсли потёр глаза:
— Всем этим новоявленным агентам и покупателям непременно нужно «видеть меня», или «купить мне стопочку», или «понаблюдать, как я веду дело», то
