ИГИЛ прибыло на окраину Кочо ранним утром 3 августа 2014 года, еще до восхода солнца. Когда появились первые грузовики, я лежала на расстеленном на крыше матрасе между Адки и Дималь. Воздух летом в Ираке жаркий и пыльный, но мне все равно нравилось спать снаружи, как и ездить в кузове, а не в душной кабине. Мы разгородили крышу так, чтобы получились отдельные места для супругов с их небольшими семьями, но могли шептаться сквозь перегородки и переговариваться через крыши. Обычно я легко засыпала под голоса соседей, обсуждающих прошедший день или тихо молящихся. Кроме того, после того как Ирак охватило насилие, нам казалось, что на крышах безопаснее, потому что можно заранее заметить, кто к нам едет.
В ту ночь никто не спал. За несколько часов до этого ИГИЛ неожиданно напало на несколько соседних деревень, заставив езидов покинуть свои дома и в спешке направиться к горе Синджар. Боевики убили тех из оставшихся, кто отказался переходить в ислам, а затем погнались за беглецами, расстреливая их или перерезая им горло. В тишине сельского утра шум их грузовиков казался взрывами гранат. Мы в страхе съежились и прижались друг к другу.
ИГИЛ захватило Синджар легко, встретив сопротивление только со стороны сотен мужчин-езидов, защищавших свои поселения с оружием в руках; боеприпасы у них скоро кончились. Чуть погодя мы узнали, что многие наши соседи, арабы-сунниты, приветствовали боевиков и даже присоединялись к ним. Они перекрывали дороги и выгоняли всех, кроме суннитов, из деревень вокруг Кочо, а потом грабили дома езидов вместе с террористами.
Но больше всего нас поразили курды, несколько месяцев уверявшие, что готовы сражаться за нас до конца. Поздно ночью, не говоря ни слова, пешмерга оставили Синджар, погрузились в грузовики и уехали, прежде чем до них добрались боевики «Исламского государства».
Позже курдское правительство назвало это «тактическим отступлением». Якобы для защиты региона было недостаточно солдат, и их командиры решили, что оставаться будет самоубийством. По их словам, они могли оказаться полезнее в других частях Ирака, где у них был шанс противостоять экстремистам. Мы старались обратить свой гнев на руководство Курдистана, а не на простых солдат. Но мы не понимали, почему они нас не предупредили, не забрали с собой или не помогли эвакуироваться в безопасное место. Я почти уверена, что до прибытия ИГИЛ у нас хватило бы времени и они нашли бы Кочо пустым.
Многие наши соседи, арабы-сунниты, приветствовали боевиков и даже присоединялись к ним.
Наши называли это предательством. Те, кто жил недалеко от блокпостов пешмерга, умоляли взять их с собой или хотя бы оставить оружие, но безрезультатно. Весть об уходе солдат быстро распространилась по всему поселку, но мы не сразу осознали смысл происходящего. Ведь пешмерга внушали доверие, и многие не сомневались, что они вернутся и выполнят свой долг. Услышав первые выстрелы боевиков «Исламского государства» неподалеку от Кочо, некоторые женщины шептали друг другу: «Может, пешмерга придут нас спасти».
Но боевики быстро заполнили оставленные позиции и блокпосты пешмерга, окружив нас со всех сторон. Планов бегства у нас не было. Игиловцы перекрыли дороги, связывающие южные деревни с горой, к которой уже стекались беженцы. Некоторые семьи по дороге были захвачены в плен или убиты. Племянник матери попытался уехать вместе со своей семьей, но боевики остановили их машину и убили всех мужчин на месте. «Не знаю, что случилось с женщинами», – сказала мама, поговорив по телефону. Мы представляли себе самое худшее, и нас все сильнее охватывал страх.
Хезни с Саудом были на работе – Хезни в городе Синджар, а Сауд в Курдистане. Ночью они позвонили в отчаянии от того, что находятся далеко и ничем не могут нам помочь. Единственное, что они могли сделать, – рассказать, что происходит у горы Синджар. Десятки тысяч езидов вместе со своим скотом двинулись по единственной дороге к горе. Счастливчикам повезло сесть в машины или повиснуть на бортах грузовиков и обогнать пеших путников. Некоторые везли стариков в тачках или несли их на спинах, сгорбившись под тяжелым грузом. Под жарким полуденным солнцем скончалось несколько очень больных стариков. Их исхудалые тела свалились на обочину, словно сухие ветки. Остальные перепуганные беженцы так спешили, что едва замечали их.
По пути езиды избавлялись от лишних вещей. Выбегая из дома, они брали с собой коляски, куртки, кастрюли и прочие пожитки, которые было жалко оставлять и которые, по их мнению, могли пригодиться. Как, например, готовить еду без кастрюли? Что, если они устанут нести детей на руках? Вернутся ли они домой до наступления зимы? Но с каждым шагом идти становилось труднее, путь казался все более долгим, и эти вещи превращались в мертвый груз, который они бросали у дороги, словно мусор. Дети едва волочили ноги, подошвы на их башмаках отваливались. Добравшись до горы, некоторые принялись подниматься по ее неровным склонам, другие прятались в пещерах, в храмах или скрывались в горных деревушках. Автомобили петляли по узким дорогам, некоторые, потеряв управление, падали на бок. Все горное плато заполонили толпы лишенных крова людей.
Но и на горе их не ждало облегчение. Некоторые езиды принимались искать еду и воду, другие не могли найти потерянных родственников или взывали о помощи к жителям деревушек. Кое-кто сидел, застыв на месте от усталости или в раздумьях о будущем, в первые минуты покоя после прихода ИГИЛ в Синджар. Их поселения заняли боевики, и теперь все, что у них было, досталось чужим. Одно из кладбищ у горы, на котором обычно хоронили детей, теперь было переполнено теми, кто погиб от рук ИГИЛ или умер, добираясь до горы. Детей и молодых женщин похищали, чтобы переправить в Мосул или в Сирию. Более пожилых женщин вроде моей матери уводили и казнили, кидая трупы в массовые захоронения.
Добравшиеся до горы, езиды размышляли, верно ли они поступили, спасаясь бегством. Кто-то запрыгнул на первый же грузовик, кто-то не остановился, чтобы подождать идущих пешком. Нужно ли было взять с собой животных? Племянник мамы родился с физическим недостатком, из-за которого ему было трудно ходить, и он убедил близких, чтобы они шли без него, понимая, что все равно не дойдет. А если бы он дошел? Теперь все выжившие сгрудились на вершине горы, в страшную жару, окруженные ИГИЛ и без всякой надежды на спасение.
Мы слушали об этом, словно узнавали собственное будущее. Мы
