инженерно-саперного батальона дивизии внутренних войск, они пришлют специалистов накрыть часть дна ущелья минными полями. Старшим блокпоста на следующую неделю назначается и старший по званию, то есть капитан Крабов, Арбашев на время наряда переводится в разряд заместителя Крабова. Это решение я доложил в штаб округа. Ростов одобрил его, посему то, что я сказал, начальник штаба официально оформит в виде приказа. Пока это не сделано, я готов принять ваши замечания, предложения, пожелания в части, касающейся усиления Катаванского горного блокпоста!
Поднялся Бекетов:
– Разрешите, товарищ подполковник?
– Говори, Юра.
– Если Крабов выходит с Арбашевым, то мне достается Жаров, так?
– Так. А ты что-то имеешь против старшего лейтенанта?
– Личная неприязнь. Не симпатичен мне Жаров, какой-то он скользкий! Как и его заместитель- контрактник Мансуров.
Замполит усмехнулся:
– Может, капитан, нам с командиром следует поменять всех военнослужащих, которые вам несимпатичны?
– Я, товарищ майор, говорю конкретно о Жарове и Мансурове, а не о военнослужащих части в целом.
Комбат ударил ладонью о стол:
– Претензии Бекетова отклоняются! И потом, капитан, – командир взглянул на Юрия, – на посту будешь старшим ты! Вот и руководи Жаровым, как считаешь нужным! А уж если тот проявит своеволие и не пожелает подчиняться, то тогда я заставлю его сделать это! Все?
Бекетов вновь проговорил:
– У меня еще один вопрос! Надеюсь, бойцы роты не будут привлекаться для строительства новой казармы?
– Нет, не будут. Сегодня прибудет подразделение стройбата, оно и поднимет барак. Что еще?
– Теперь все!
Не было вопросов и у остальных офицеров.
Командир батальона закончил:
– Завтра утром, после развода, всем зайти в штаб, ознакомиться с приказом, пункты которого я уже довел до вас, и расписаться в принятии его к исполнению. Приказ будет носить гриф «секретно», так что, думаю, не стоит лишний раз напоминать о соблюдении режима секретности. На этом все! Все, кроме заместителей, командира роты и капитана Шуршилина свободны!
Бекетов, Крабов, Арбашев покинули штаб. Впрочем, в подразделение не пошли, устроившись в курилке перед зданием управления батальона. Закурив, начали беседу.
Первым взял слово Крабов. И обратился он к Бекетову:
– Слушай, Юрик, а чего это ты против Жарова выступил?
– Я же сказал, не нравится мне этот тип. Особенно в связке с хитрым Мансуром. Мутная парочка.
– Это в тебе ревность говорит.
– Ревность? К кому?
– Как к кому? К Кристине, конечно! Ведь Игорь не раз заявлял, что ему Родимцева нравится.
Бекетов, сощурив глаза, спросил:
– И когда он это заявлял?
– Да я помню? Он и на дискотеке к ней подъезжал, это сам видел. Но вроде как особо не приставал. Потанцевали – и все! По крайней мере, слухи об их отношениях по городку не ходят, а ты сам знаешь, что в гарнизоне бабы быстро раздуют то, что было, и то, чего не было.
Бекетов проговорил:
– Если этот козел хоть раз сунется к ней – убью.
– Теперь ему чего соваться, раз вы в открытую жить начали? Теперь он отвалит. Сейчас Валюшу Губочкину топчет.
– Он бы лучше за бойцами следил! Нет, тяжело мне с ним будет на посту.
Арбашев предложил:
– Если у тебя проблемы с Жаровым, то давай поговорим с ротным, и я пойду с тобой, а Краб возьмет Жарова?
Его поддержал капитан:
– А что, Юра? Я не против. У меня Жаров весь свой лоск в момент сбросит. Как пару раз прогоню его с Мансуром по тропе разведчика, так быстро остынет и станет послушным, как ягненок.
Бекетов возразил:
– Нет, раз он положил глаз на Кристину, то пусть уж лучше при мне и на блокпосту будет. А дрюкануть старлея я и сам в состоянии.
