– Об этом не волнуйся. Сектор контроля Катавана я возьму на себя. Придумаю что-нибудь, чтобы в нужное время отвлечь наряд. Иди! Да, пришли ко мне Демидова, пусть находится поблизости у блиндажа.
– Понял, командир! Выполняю. А долю мою, Игорек, ты все же пересмотри, Индюк хрен с ним, но я работаю не меньше тебя!
– Иди, иди! Видно будет, как вернемся на базу!
Сержант удалился.
Жаров вошел в блиндаж, сбросил ботинки, надел кроссовки. Автомат в пирамиду ставить не стал, положив его на стол, рядом с биноклем. Присел на диван, закурил.
Через десять минут прибыл рядовой Демидов:
– Вызывали, товарищ старший лейтенант?
– А сам, Гоша, как думаешь?
– Вызывали!
– Чего ж тогда спрашиваешь? Короче, находись рядом с блиндажом, обслужишь во время обеда, затем приберешься внутри. Может, еще для чего потребуешься. Понял?
– Так точно, товарищ старший лейтенант!
– Иди! Да запомни, находиться у блиндажа и подслушивать то, что в нем происходит, не одно и то же. Замечу, пасешь, уши оборву. Это ясно?
– И как вам такое могло прийти в голову? Я ж за вас, сами знаете!
– Ладно, ладно! Ситуацию просекаешь правильно. Будешь и дальше верно служить, домой богатым вернешься. В деревне своей дело заведешь, хозяином станешь. А кто хозяин, у того и власть со всеми девками впридачу! Пошел!
– Есть, товарищ старший лейтенант! Во мне не сомневайтесь. Я хоть и не ученый, а просекаю, что к чему!
Рядовой двинулся к выходу и чуть не столкнулся в тамбуре с Губочкиной. Та воскликнула:
– А ты чего, чмурок, под ноги прешься? Не видишь, женщина идет?
– Пардон! Не заметил!
Валентина пробурчала, входя в блиндаж:
– Не заметил он!
Обратилась к Жарову, устраиваясь рядом с ним на диване:
– Ты, что ли, этого чухонца вызывал?
– Ну и что?
– Да нет, ничего! Ты командир, и волен делать все, что пожелаешь!
– В отношении всех подчиненных?
Валентина похотливо улыбнулась:
– Без исключения, но мы уже говорили об этом.
Старший лейтенант не выдержал, повернулся к женщине, схватил ее за грудь:
– Валюша, не могу терпеть!
Губочкина спокойно отвела руку Жарова:
– Остынь, Игорек! Я же сказала: ночью! Лучше прикажи проверить, полна ли бочка в душевой. И пусть вечером подогреют воду. Она понадобится и тебе, и мне.
– Все понятно!
– Тогда я переоденусь, сброшу этот чертов камуфляж и займусь работой. Надеюсь, обед нам вовремя доставят?
– Естественно. И даже специально приготовят, отдельно от остальных!
– Ну, еще бы жрать ту парашу, которой пичкают солдат.
Женщина поднялась, подошла к ширме, собрала ее в гармошку, бросив к стене:
– Нам эта тряпка не понадобится.
Начала, нисколько не стесняясь старшего лейтенанта, раздеваться. А Жаров с жадностью смотрел на ее движения. И не мог оторвать взгляда.
Валентина сбросила куртку, обнажив упругие груди с большими красными сосками, сняла брюки, оставшись в кружевных трусиках. Повернулась к офицеру задом, прикрытым узкой ленточкой. От вида открытых крупных ягодиц у Жарова рот наполнился слюной. Он застонал:
– Нет, больше не могу! Я на улицу! Так и с ума сойти можно!
Валентина остановила его:
– Ладно! Вижу, тебе действительно невтерпеж. Закрой дверь и иди ко мне. Дам разочек, чтоб давление снять, а то, не дай бог, яйца лопнут.
