– Этот развалюха все знают. На нем поедишь. Укроим мешками с цемент.
Сергей посмотрел на Вагида.
– Иначе нельзя?
– Нет! Ты же сам знаишь, как проверяют наши машин ваши посты. Разгружать не будут. Прострелят груз, и все. Цемент пуля не пробьет.
– А если какой-нибудь рьяный прапорщик все же прикажет разгрузить грузовик?
– За рулем будит пожилой мужчин, рядом – беременный женщин, кто будет разгружать? Не волновайся.
– И сколько будет длиться наш путь?
– Ай, пят-шест часов.
– Готовьте место, и начинаем движение, – приказал Роенко.
«ГАЗ-66» прошел путь до места назначения – горного селения, где ждал его Ваха Бокаев, за четыре с небольшим часа. Вагид оказался прав. Однажды обстреляв кузов, больше к грузу на блокпостах интереса не проявляли.
В селении машину встретили горцы. Один из них помог Сергею выбраться из-под цементного плена и спросил:
– Оружие есть?
– Пистолет «ТТ».
– Оставь здесь!
Роенко передал оружие, напомнив:
– Потом вернешь!
– Верну! Иди, капитан, – Барс ждет тебя!
Сергея провели в дом. Из комнаты – в подвал, а только оттуда, через потайной вход в самом углу, в небольшой погреб, где на одеялах и подушках лежал бледный, еще не старый человек, терзаемый болью. То, что смерть вплотную приблизилась к нему, было заметно сразу.
Рядом находилось несколько человек, молча сидящих возле умирающего.
– Так вот ты какой, капитан. Сын, Султан, рассказывал о тебе. Воин, говорил, бесстрашный, отчаянный, настоящий джигит! Его слова. Рад видеть тебя. К сожалению, встреча наша первая и последняя. Ваши пули все же достали меня.
– А на что другое ты рассчитывал, Барс? Когда-нибудь этим все и кончилось бы.
– Не будем об этом. Я хочу лично поблагодарить тебя за спасение сына. Еще хочу спросить, почему ты пощадил его, уничтожив всех остальных? У него же тоже было в руках оружие?
– Оружия не видел, а с детьми, Ваха, я не воюю.
– Ты отпустил бы его, если знал, что он мой, Бокаева, сын?
– Мне без разницы, чей это был сын – руководителя всего сопротивления или простого пастуха. Ребенок за отца не ответчик!
– Благодарю еще раз тебя, капитан. Но ты ведь пришел не за благодарностью? Хотя помощник из меня сейчас никакой, что в моих силах, я сделаю. Не смогу я, сделают они. – Ваха показал на окружение.
Горцы согласно кивнули в ответ.
– А теперь, братья, – обратился Бокаев к ним, – оставьте нас и потом, когда русский выйдет, считайте его просьбу моей просьбой! Прощайте, братья, прощайте, воины. Да бережет вас всевышний!
Друзья Барса встали и мрачной колонной покинули погреб.
– Говори, капитан Роенко. Что привело тебя ко мне?
– Дело, Ваха!
– Я слушаю!
Сергей как мог короче рассказал, ради чего он решился вернуться в Чечню.
Бокаев выслушал. Отпил из пиалы глоток воды, откинулся на подушку. Немного помедлив, неожиданно сказал:
– Гофман! Опять этот проклятый немец!
– Почему ты сразу назвал фамилию Гофмана, Ваха? – совершенно искренне удивился Сергей.
Умирающий чеченец изобразил подобие улыбки.
– Зачем Гурам послал тебя в Чечню? Неужели он не понял, что против него выступил Гофман?
– Во-первых, не он послал меня сюда. Поездка в Чечню – моя личная инициатива. Гурам подозревает Гофмана, но в нем живут еще сомнения, а не ошибается ли он?
– А не говорил тебе Гурам обо мне?
– О тебе? Нет!
– Ну, конечно, он поверил в ту утку, которую мы запустили о гибели нескольких крупных полевых командиров.
