Что уж тут удивляться, если подобного родства он предпочтет избегнуть. Неразумно ожидать, что желанье добиться ее привязанности, кое, по убежденью Элизабет, он питал в Дербишире, переживет такой удар. Она была убита, она горевала, она раскаивалась, сама толком не понимая в чем. Она жаждала его уваженья, более не надеясь такового добиться. Она желала разузнать о нем, почти не имея шансов раздобыть сведенья. Она уверилась, что могла бы стать счастлива с ним, когда встреча их лишилась вероятия.
Как торжествовал бы он, часто думала Элизабет, если б знал, что предложенье, кое она гордо отвергла всего четыре месяца назад, ныне было бы принято с восторгом и благодарностью! Несомненно, он был великодушен, он был наивеликодушнейший из мужчин. Однако он смертен — отсюда и торжество.
Ныне она постигала, что он именно тот, кто нравом и талантами своими подошел бы ей наилучшим образом. Ум его и темперамент не походили на ее собственные, но отвечали всем ее желаньям. Сей союз обогатил бы их обоих: ее непринужденность и живость смягчили бы его натуру и отточили манеры, а его сужденья, осведомленность и знания придали бы веса ей.
Однако сей счастливый брак не научит восхищенные толпы истинному супружескому блаженству. Вскоре в семействе Беннет будет скреплен союз иного рода, препятствующий вышеупомянутому.
Она не представляла, как Уикэм и Лидия смогут бытовать в относительной независимости. Но сколь мало длительного счастья обретет пара, кою свели страсти, пересилившие добродетель, она постигала с легкостью.
Вскоре г-н Гарднер написал шурину вновь. На благодарности г-на Беннета он кратко ответил завереньем, что жаждет способствовать благополучью любого члена своей семьи, и завершил мольбою никогда более сей предмет ему не поминать. В основном же письму надлежало сообщить, что г-н Уикэм решил оставить милиционный полк.
Я страстно желал, дабы он поступил таким образом, — прибавлял г-н Гарднер, — едва будет уговорено о бракосочетании. Полагаю, Вы согласитесь со мною, что удаленье его из данного полка весьма целесообразно и для него, и для моей племянницы. Г-н Уикэм намеревается пойти в регулярные части, и среди его друзей по сей день имеются те, кто способен и склонен помочь ему в армии. Ему обещано званье прапорщика в полку генерала ***, ныне расквартированном на севере. Он будет обретаться вдали от наших краев, что немалое достоинство. Он клянется, и я надеюсь, что среди иных людей, где им придется блюсти нравы, оба они станут благоразумнее. Я написал полковнику Форстеру, сообщил о нынешних обстоятельствах, попросил утешить многообразных кредиторов г-на Уикэма в Брайтоне и окрестностях и заверить, что вскоре им будет уплачено, за что я ручаюсь самолично. Не могли бы Вы взять на себя труд передать сходные уверенья его кредиторам в Меритоне, коих реестр, составленный с его слов, я прилагаю. Он сообщил обо всех своих долгах; надеюсь, по крайней мере, что он нам не лжет. Хэггерстон получил от нас указанья, и все будет завершено через неделю. Засим они примкнут к его полку, если сначала не получат приглашенья в Лонгборн; со слов г-жи Гарднер я заключил, что моя племянница до отъезда с юга очень хочет повидаться со всеми вами. Она здорова и молит почтительно напомнить о ней Вам и ее матери.
Ваш, и т. д.
Э. Гарднер.
Г-н Беннет и его дочери сознавали все преимущества перевода Уикэма из ***ширского полка не менее ясно, нежели г-н Гарднер. Однако г-же Беннет сие отнюдь не понравилось. Переезд Лидии на север, как раз когда мать рассчитывала так наслаждаться и гордиться ее обществом, ибо вовсе не отказалась от поселенья их в Хартфордшире, сурово ее разочаровал; и кроме того, какая жалость, что Лидию ушлют из полка, где она со всеми знакома и где у нее столько любимцев.
— Она так привязана к госпоже Форстер, — говорила г-жа Беннет. — Просто возмутительно ее отсылать! И там служат несколько молодых людей, которые очень ей нравятся. В полку генерала *** офицеры могут оказаться не столь приятны.
Просьба дочери — ибо так сие возможно было трактовать — перед отъездом на север вновь допустить ее в семью вначале получила решительный отказ. Однако Джейн и Элизабет, кои полагали, что ради чувств и положенья сестры ее родителям надлежит признать ее брак, столь серьезно, однако столь разумно и мягко уговаривали отца принять Лидию и ее мужа в Лонгборне, едва те поженятся, что г-н Беннет склонился к их точке зренья и поступил, как они хотели. Мать возрадовалась, ибо перед ссылкой Лидии на север сможет похвастать замужней дочерью в окру́ге. Посему, отвечая на письмо шурина, г-н Беннет дозволил молодоженам приехать, и было уговорено, что по окончаньи церемонии они отбудут в Лонгборн. Элизабет, впрочем, удивляло, что Уикэм согласился на подобный план; руководствуйся она лишь собственной склонностью, любая встреча с ним была бы последним предметом ее желаний.
Глава 9
Подоспел день свадьбы; Джейн и Элизабет переживали за сестру, вероятно, более, нежели она сама. В *** за молодоженами послали экипаж, в коем им надлежало прибыть к обеду. Старшие сестры Беннет страшились сего визита: Джейн, приписывая Лидии чувства, кои питала бы сама, будь она преступницей, в особенности мучилась, воображая, что, должно быть, испытывала ее сестра.
Они прибыли. Все семейство приняло их в утренней столовой. Улыбка осветила лицо г-жи Беннет, едва экипаж подкатил к дверям; супруг ее пребывал непроницаемо серьезен; дочери — тревожны, беспокойны, смятенны.
Голос Лидии раздался в вестибюле, двери распахнулись, и она вбежала в столовую. Мать выступила вперед, обняла дочь, с восторгом ее приветствовала, с нежной улыбкою подала руку Уикэму, вошедшему вслед за супругой, и с готовностью, выдававшей полное отсутствие сомнений в их счастье, пожелала радости им обоим.
Г-н Беннет, к каковому они затем обратились, принял их отнюдь не столь сердечно. Наружность его ощутимо подернулась суровостью, и он едва разжимал губы. Непринужденная самоуверенность молодой пары моментально взбесила его. Элизабет про себя кривилась, и даже старшая ее сестра была потрясена. Лидия же оставалась Лидией — буйной, бессовестной, дикой, шумной и бесстрашной. Она переходила от сестры к сестре, понуждая их к поздравленьям, и когда наконец все уселись,
