— Мне представляется, всего мудрее воспользоваться столь ясным утром; не переживайте из-за моего отца — в это время он всегда ходит на прогулку.
Кэтрин не вполне уразумела, как сие понимать. Отчего смутилась юная г-жа Тилни? Ужели генерал не хочет показать гостье аббатство? Он ведь сам предложил. И не странно ли, что он всегда гуляет в такую рань? Ни ее отец, ни г-н Аллен так не поступают. Сие наводит на мысли, о да. Ей не терпелось осмотреть дом; касательно же поместья любопытство ее дремало. Ах, если б с ними был Генри! Теперь же она не распознает живописное, таковое повстречав. Вот о чем были ее помыслы; их она оставила при себе и с терпеливым неудовольствием надела шляпку.
Впервые узрев аббатство с лужайки, Кэтрин, впрочем, была потрясена его величьем. Зданье обымало просторный двор; упоенному взору представали две стороны четырехугольника, богато изукрашенные на готический манер. Все прочее заслоняли холмы, поросшие древними деревами, или буйные посадки, а крутые лесистые склоны, что вздымались позади, укрывая аббатство, были прекрасны даже в безлистом марте. Ничего подобного Кэтрин в жизни не видала; и наслажденье ее было так сильно, что, не ожидая мненья авторитетов, она отважно излила свое изумленье и восторг. Генерал слушал одобрительно и благодарно; казалось, его собственное мненье о Нортэнгере до сей минуты пребывало неопределенным.
Далее следовало восхититься огородом, и генерал повел дам, срезая путь через клочок парка.
Акров, кои огород занимал, было столько, что Кэтрин слушала с невольным ужасом, ибо площадь сия вдвое превышала все владенья г-на Аллена, а равно ее отца, включая церковный двор и фруктовый сад. Стены представлялись бесчисленными и бесконечными; парники громоздились средь них целым селением, а внутри, судя по всему, трудился весь приход. Генералу польстило удивленье Кэтрин, кое немногим окольнее, нежели он понудил ее вскоре высказаться, сообщало ему, что равных сему садов юная дева никогда не встречала; и он даже скромно признал, что, хоть и не имеет притязаний подобного сорта — и думать о сем не склонен, — полагает сады свои в королевстве беспримерными. Если у него и имеется любимый конек — вот он. Генерал любит сад. В вопросах рациона он по большей части довольно небрежен, но к добрым фруктам питает склонность — а если не он сам, то его друзья и дети. Впрочем, уход за таким садом чреват немалыми огорченьями. Наирачительнейшая забота не всегда спасает самые ценные фрукты. Ананасная теплица в минувшем году принесла всего сотню. Вероятно, г-н Аллен страдает от подобных тягот не меньше.
— Нет-нет, вовсе нет. Господин Аллен про сад и не думает, никогда туда не ходит.
С победоносной улыбкою самодовольства генерал пожалел, что не может поступать так же, ибо всякий раз, ступая в сад, бывает раздосадован тем либо иным образом, поскольку задуманное в оном саду не выполняется.
— А как у господина Аллена работают теплицы для выгонки? — описывая обустройство своих теплиц, когда все трое входили в одну из них.
— У господина Аллена только один маленький парник, где госпожа Аллен хранит растения зимой; там по временам разводят огонь.
— О, счастливец! — молвил генерал с гримасою наидовольнейшего пренебреженья.
Проведя гостью во всякое помещенье и вдоль всякой стены, пока дева взаправду не утомилась смотреть и дивиться, он наконец дозволил девушкам воспользоваться дверью наружу, а затем сообщил, что желает осмотреть результаты недавних перестроек в чайном домике, и предположил, что сие, если госпожа Морлэнд не устала, обернется отрадным продолженьем их прогулки.
— Но куда ты собралась, Элинор? Зачем идти этой зябкой сырой тропою? Госпожа Морлэнд вымокнет. Нам лучше направиться через парк.
— Я так люблю эту тропинку, — отвечала юная г-жа Тилни. — Мне всегда кажется, что она и есть лучший и кратчайший путь. Хотя, вероятно, там сыро.
То была узкая тропка, что петляла сквозь густой старый сосняк; и Кэтрин, зачарованная ее мраком и охваченная желаньем по ней пройтись, даже под угрозой генеральского неодобренья не сдержалась и шагнула на тропу. Генерал уловил ее склонность и, хотя опять втуне помянул о здоровье, под бременем вежливости не смог долее возражать. Впрочем, он с извиненьями отказался сопроводить дам: он не в силах насытиться жизнерадостностью солнечных лучей и встретит дочь и гостью, пройдя другим путем. Он зашагал прочь; и Кэтрин в потрясеньи ощутила, сколь воспрянул дух ее от сей разлуки. Потрясенье, впрочем, перевешивалось облегчением и ничуть таковому не препятствовало; Кэтрин заговорила с непринужденным веселием блаженной меланхолии, на кое вдохновляла подобная роща.
— Я особенно люблю это место, — во вздохом сказала ее спутница. — Это любимая тропинка моей матушки.
Кэтрин прежде не слыхала, чтобы семейство поминало г-жу Тилни, и интерес, кой всколыхнуло сие нежное воспоминанье, тотчас явил себя переменою лица и чуткой паузою; Кэтрин ждала продолженья.
— Я так часто гуляла с нею здесь! — прибавила Элинор. — Правда, тогда мне тропа не нравилась, но потом я ее полюбила. В то время я удивлялась, отчего матушка ее избрала. Однако память о ней делает сие место драгоценнее.
«А разве не должно оно, — подумала Кэтрин, — сделать сие место драгоценнее для ее мужа? И однако же генерал сюда не пошел». Юная г-жа Тилни шла молча, и Кэтрин осмелилась произнести:
— Ее смерть, насколько я постигаю, была великим горем!
— Горе велико и приумножается, — понизив голос, отвечала юная г-жа Тилни. — Мне минуло всего тринадцать лет; и хотя я, вероятно, пережила утрату глубоко, насколько способен ребенок в сем возрасте, я не постигала — не умела постичь, — какова была эта утрата. — На миг она остановилась и прибавила тверже: — У меня,
