— Простите… — Он замолчал и отступил.
Лицо у него было очень смуглое. Сара украдкой взглянула на руки: вдруг такие же коричневые, как лицо. Но на нем были белые перчатки, так что проверить не удалось. Закусив губу, Сара снова подняла глаза: лакей был поразительно хорош собой — и поспешила отвернуться, потому что смотреть на человека в упор неприлично. С пылающими щеками она уставилась себе в ноги.
— Не могу ли я быть вам полезен?
Слова были английские и произнесены на весьма благородный манер. Не решаясь встретиться с ним взглядом, Сара вынула тщательно составленное письмо миссис Беннет и протянула ему:
— Для… для мистера Бингли.
— Вы подождете ответа?
Она кивнула. Но лакей не трогался с места, и ей пришлось снова на него посмотреть. Глядя на нее темными, словно кофейные зерна, глазами, лакей еле заметно улыбался. Ее щеки заполыхали пуще прежнего.
— Счастлив узнать это. — Отвесив поклон, он удалился.
Неужели этот человек из тех, кого называют чернокожими, хотя на самом-то деле кожа у него коричневая? Африканец? Но африканцы все в шрамах, черные, что твои чернила, полуголые и в цепях. В доме приходского священника ей доводилось видеть таких на медали, висевшей в холле: «Разве я не человек и не твой брат?»[119] Этот совсем иное дело: безупречен в своей ливрее, кожа у него совсем не исполосованная, а, наоборот, восхитительно гладкая и чистая. Признаться, она ненамного темнее, чем у мистера Смита или любого местного фермера, работающего в полях под августовским солнцем. Правда, их загар к зиме выцветает, к тому же доходит он только до ворота рубахи и края засученных рукавов…
Сара прислонилась к стене, чтобы не мешаться под ногами. Видно, очень уж дальний здесь путь наверх, к господским комнатам. А может, мистер Бингли все никак не решит, хочется ему встречаться с семейством Беннет за семейным обедом или нет. Зеленовато-желтая штукатурка приятно холодила ладони. Девушка наблюдала, как хлопочут слуги, и от души порадовалась, что ей не нужно включаться в эту суету. Повар остановил незерфилдскую экономку, миссис Николс, и с издевкой распекал за что-то. Должно быть, новые хозяева привезли его из Лондона: в здешних краях поваров-мужчин отродясь не бывало. Миссис Николс оправдывалась, конфузилась, умоляюще воздевала руки, и Сара отвернулась: вряд ли экономке хотелось бы, чтобы в эту минуту ее видели посторонние.
Вернувшись, темнокожий лакей протянул ей небольшое письмо, сложенное и весьма небрежно запечатанное, с торопливо нацарапанным адресом.
— Надеюсь, что на ответ последует ответ, — произнес он.
Сара не нашлась, что на это сказать. Сделав книксен, она поспешно ретировалась.
— Так он не приедет?
— Его даже не будет в поместье. — Новость вызвала общее волнение. — Он уезжает в Лондон!
Да еще так внезапно, будто это пустяки какие-то, будто позволительно проделывать подобные вещи каждый день!
— Кажется, он собирается заехать за кем-то, чтобы привезти сюда на бал.
— Разъезжать туда-сюда — пустое это! — отрезала миссис Хилл и посетовала: — А я-то уже заказала мясо.
— Что ж, эти Бингли с их деньжищами могут позволить себе разъезжать, — заметила Полли. — Все так говорят. Я слыхала, их папаша торговал сахаром. А на сахаре можно уйму денег заработать.
Джеймс полировал столовое серебро. Саре следовало бы чувствовать благодарность, ведь он спас от этого занятия ее. Однако ей было обидно: разве плохо она справлялась со своими обязанностями, что ее работу перепоручили новенькому?
— Должно быть, очень выгодное дело, — сказала миссис Хилл. — Без сладкого никто обойтись не может.
— Мне бы тоже хотелось торговать сахаром, — мечтательно вздохнула Полли. — Вы только представьте!..
— Ты ходила бы в плавание на корабле… — Джеймс вилкой очертил в воздухе треугольник паруса. — На корабле, доверху груженном оружием и скобяным товаром. Пассаты погнали бы твой парусник на юг, до самой Африки…
Полли слушала с восторженной улыбкой. Но потом растерянно моргнула:
— Что такое скобяной товар?
— Кандалы и цепи, кастрюли, ножи, — объяснил Джеймс. — В Африке можно продать все это и оружие и купить рабов. Ты посадишь их в трюм и поплывешь в Вест-Индию, а там продашь и купишь сахар, а уж сахар доставишь домой, в Англию. Трехсторонняя торговля — так это называется. Осмелюсь предположить: Бингли, по всей вероятности, родом из Ливерпуля или Ланкастера, раз уж говорят, что они с севера.
— Я не знала, что сахар достался им такой ценой, — заявила Полли, пододвигая свой стул поближе к столу.
— Какой ценой?
— Что его меняли на людей.
— Да. — Джеймс протер вилку и слегка пожал плечами. — Так и есть.
— А вы, я смотрю, много про все это знаете, — вмешалась Сара.
Он обернулся к ней и снова пожал плечами:
— Я читал книгу.
— Правда?
— Да, правда. А что в этом такого?
— Да так, что-то непохоже.
— Почему же непохоже?
— Просто, глядя на вас, не подумаешь.
— Что? Что я умею читать?
— Ну…
Полли показалось, будто по комнате пронесся порыв холодного ветра, хотя она и не могла понять, в чем тут дело: ведь только что, мгновение назад, все так хорошо ладили. И вдруг эта перепалка между Джеймсом и Сарой — их вопросы-ответы воланом летали туда-сюда. Полли только успевала переводить глаза с одного на другую. Миссис Хилл, чинившая платье, внезапно замерла, занеся иглу над прохудившейся тканью. Полли заметила, как она переглянулась с мистером Хиллом и как тот приподнял в ответ щетинистые брови.
— Получается, вы только что назвали меня невеждой.
— Нет, но…
— Но вам просто не приходило в голову, что я, возможно, читаю больше, чем, скажем, да хоть, к примеру, вы?
— Я читаю все время! Правда же, миссис Хилл?
Экономка глубокомысленно кивнула.
— Мистер Б. позволяет мне брать его книги и газеты, а мисс Элизабет всегда дает романы, которые заказывает в платной библиотеке[120].
— Да, конечно. Романы мисс Элизабет. Уверен, они очень интересны.
Сара поджала губы, сузила глаза и, помолчав, повернулась к миссис Хилл.
— А у них там в Незерфилде служит негр, вы знали? — объявила она торжествующе. — Я с ним сегодня разговаривала.
Джеймс на миг замер, но тут же опустил голову и продолжал драить вилки.
— Что ж, — заметила миссис Хилл, — я полагаю, что миссис Николс сейчас не откажется от любой помощи.
— И ведь представить только! — Полли не терпелось вернуться к предыдущей теме. — Это какая же прелесть и какие деньжищи, и всё от сахара. Мне думается, стены у них зелененькие, словно мята, а колонны, должно быть,
