История супруги первого русского царя изложена в книге в полном соответствии с ее официальной, «ортодоксальной» версией. Точно по учебнику. Однако есть две детали, которые заслуживают особого комментария и уточнения.
Во-первых, некоторые историки оспаривают правдивость истории ее отца, выдернутого на свадьбу дочери-царицы вместе с сохой прямо с пашни. Критики указывают, что смотрины и венчание случились в феврале, а в это время землю не пашут.
Однако сии ниспровергатели забывают, что между смотринами и венчанием прошло всего три дня. В XVII веке за это время не то что из Смоленской области – даже из Московской вызвать человека в Кремль было невозможно. А это значит, что либо за Лукой Стрешневым приехали сильно после свадьбы, либо в феврале случилось только обручение (оно ведь тоже считается «венчанием»), а сама свадьба состоялась уже весной.
По технологии «научного тыка» из двух равноценных вариантов для романа был выбран второй.
А кроме того, некоторые историки оспаривают крестьянское происхождение Луки, ссылаясь на то, что княгиня выйти замуж за крестьянина ну никак не могла! По этой версии Стрешнев просто обязан быть хоть каким-никаким, пусть чахлым и захудаленьким, но все-таки князем!
Однако сии ниспровергатели забывают, что мещанин Лука Стрешнев крестьянского сословия в документах существует – он платил тягло, ходил в походы, был записан обозником, и это есть непреложный достоверный исторический факт! А вот его жена, некая княжна Анна Волконская, – существо абсолютно мифическое и никому не известное. Что вполне простительно для неведомой крестьянки без фамилии и отчества, но просто невероятно для знатной дамы! Посему, увы и ах, но факты говорят о том, что царица Евдокия Стрешнева являлась урожденной крестьянкой, оказавшейся в холопках у княжны Ирины Волконской.
Кстати, последнего факта – пребывания Евдокии в служанках – не отрицает практически никто. Равно как не отрицается и то, что среди выбранных для смотрин «невест» Евдокия Стрешнева не значится. Михаил Романов целенаправленно выдернул ее откуда-то со стороны, причем исключительно с целью хорошенько разозлить свою мать. Ведь та, как известно, обвиняла Марию Хлопову в худородстве. Вот сын и отомстил инокине Марфе, ударив по ее самому больному месту: вместо отвергнутой боярской дочери выбрал в жены вообще безродную рабыню. Однако при столь низменных мотивах сей странный брак, по мнению очевидцев, все-таки оказался благополучным. Михаил не ждал от своей жены ничего особенного, крестьянка на троне была довольна своей участью, несмотря на все попытки свекрови испортить ей жизнь. Евдокия ни во что не вмешивалась и ничего не требовала. Просто любила мужа. Супруги дополняли друг друга, принося каждый своему спутнику только радость; родили многих детей, жили в любви и счастии и «умерли в один день».
Всего месяц разницы между кончинами одного и второго – это удивительно малый срок. Похоже, чувства Евдокии к царственному супругу были искренними и очень глубокими. Она не смогла пережить разлуки и угасла в считаные недели.
Боярин МорозовБоярин Борис Иванович Морозов при своей малоизвестности является одной из важнейших, даже ключевых фигур в русской истории.
Начав свой путь царским воспитанником – хотя, судя по возрасту, он был скорее товарищем царю, нежели его «младшим братом», – боярин Морозов на десять лет стал кравчим, получив одно из высших мест при дворе, а затем… Затем он исчез из придворной хроники. И за время своего отсутствия сколотил невероятное по размерам состояние, став первым полноценным олигархом в истории России.
Начав с самой обычной продажи поташа, Борис Иванович быстро развернул посредническую торговлю, а затем начал строить собственные мануфактуры и мельницы, кирпичные заводы, расширять железоплавильное производство. Знаменитые Павловские заводы (в Павловской слободе Московской области) – это его детище. Он же начинал и металлургическое производство под Тулой.
Кроме того, боярин Морозов развивал кожевенное производство, рудное, мыльное, книжное, винокуренное, ткаческое, прудовое хозяйство. Скупая у казны пустующие после Смуты земли, боярин Морозов строил на них деревни и заселял беглыми польскими и литовскими крестьянами, превращая в доходные латифундии. Он брал казенные подряды на поставки хлеба и кожи, конской упряжи, оружия, промышлял ростовщичеством.
Наверное, проще сказать, чем он не занимался… Но эту область очень трудно найти.
В отличие от других богачей своего времени, боярин Морозов лично руководил своим огромным хозяйством. Он вел переписку с приказчиками, контролировал их деятельность, решал возникавшие внутренние споры, гасил конфликты, наказывал и жаловал, вмешивался в любую мелочь. В его колоссальных владениях действовала жесткая централизованная система управления, копировавшая вертикаль, существовавшую на уровне государства.
Звания царского воспитанника и государева кравчего, вне всякого сомнения, хорошо помогали Борису Ивановичу в его делах. Однако высших царедворцев было много, а «олигархом» стал только он один. И потому неудивительно, что именно своего воспитанника, показавшего себя столь энергичным и успешным человеком, царь Михаил Федорович выбрал в качестве воспитателя своему сыну, снова приблизив к престолу.
Разумеется, получив возможность влиять на государственную политику, Борис Иванович не преминул воспользоваться такой возможностью. Англичан, которые попытались проводить в России колониальную политику, боярин Морозов буквально вытравил из страны. Особенно этому поспособствовала казнь островитянами своего короля Карла I в 1649 году – об этом событии боярин составил для царя целую петицию, прочитанную на заседании Боярской думы. После чего русский рынок оказался закрыт для британцев целиком и полностью.
После реставрации в Англии монархии англичанам снова разрешили торговать с Россией, но исключительно в пределах Архангельского порта и без каких-либо льгот.
Боярин Морозов проводил протекционистскую политику в отношении русских купцов и предприятий, а также был яростным противникам появления в России европейского крепостного права. Не потому, что был гуманистом – для человека XVII века такие идеи весьма маловероятны. Предприимчивым боярином руководил голый расчет. Ведь крестьяне бежали от своих хозяев именно к боярину Морозову, в его земли и на его заводы. Имея основные доходы от торговли и фабричного производства, Борис Иванович не особенно утруждал своих крепостных оброками и барщиной, однако при этом охотно выдавал им кредиты. Каковые, как известно, закабаляют людей надежнее кандалов. Боярину-технократу наследственная привязка крестьян, особенно чужих, к земле оказалась банально невыгодна.
Остановить принятие уложения 1649 года Борис Иванович не смог, зато сумел его полностью выхолостить. В отличие от европейского законодательства, превратившего земледельцев в бесправных рабов своих землевладельцев, по российскому уложению помещик не имел над крестьянами абсолютно никакой юридической власти! Только требовать долг за земельную аренду – и все. Да и то с предельным сроком давности в десять лет.
В качестве основных торговых партнеров боярина Морозова были купцы голландские, французские, шведские, немецкие. Немудрено, что он оказался активным прозападником и настойчивым проводником западной культуры: приглашал
