о том, что произошло. Вычеркнуть из памяти и жить! Жить, Танюша! Как прежде!
Татьяна вздохнула:
– Боюсь, Саша, как прежде уже не получится, как бы мы этого ни хотели. Проклятые бандиты погубили наше счастье. Втоптали любовь в грязь. Ты предлагаешь забыть тот страшный вечер, а сам всегда будешь помнить о нем. Ты не станешь упрекать, знаю. Но и не забудешь. – Татьяна подняла глаза: – Господи, ну почему это произошло с нами? Почему какие-то подонки уничтожили то прекрасное, чем мы жили. За что?
Александр положил руки на колени супруги:
– Подонки получили свое. Тебе это известно! Зло не осталось безнаказанным.
Татьяна кивнула:
– Да! Кто-то покарал их. Жестоко покарал, но по справедливости, но разве нам от этого легче?
Александр пересел на подлокотник кресла и обнял жену:
– Во всем виноват я. Не смог защитить семью. Должен был просчитать, что они угрозами не ограничатся, не просчитал. Прости меня!
Татьяна погладила волосы майора:
– Ну что ты, Саша! Не вини себя. Мы все стали жертвами того безумия, что охватило Россию и республики, еще недавно считавшиеся братскими. Жертвами бандитской власти. Безнаказанности и хаоса. Так что мне не за что прощать тебя.
– Но согласись, Таня, мы не можем находиться в состоянии постоянной депрессии. Мы должны, мы просто обязаны начать все заново. Ради нашей любви, ради дочери, у которой все лучшее еще впереди. Мы должны справиться с эмоциями. Иначе… иначе я не вижу смысла жить дальше.
Татьяна прижалась лицом к волосам Александра:
– Не говори так, Саша! Не надо!
Александр поднял голову:
– Танюша, я никогда не обманывал тебя. Я полюбил и люблю тебя. А после того, что произошло, это чувство только усилилось. Вы с Олей стали еще дороже мне. Уверен, пройдет какое-то время, и все нормализуется. Мы уедем из этого города. Сменим обстановку, и все будет хорошо. Главное, мы вместе, мы любим друг друга. Время обладает свойством притуплять боль, и мы должны жить настоящим и будущим. И мы будем вновь счастливы. Я сделаю все для этого. И возможное, и невозможное. А сейчас необходимо отвлечься, забыть о страшном, поэтому пойдем прогуляемся? Не хочешь выходить со двора, просто в сквере посидим, в беседке.
Татьяна согласилась:
– Ты прав! Действительно, надо брать себя в руки. Пойдем. В парк! Только вглубь уходить не будем, хорошо?
– Хорошо!
– И еще, Саша… я тоже очень сильно тебя люблю!
Тимохин улыбнулся:
– Я счастлив, Таня! И у Оли, и у нас с тобой все еще впереди. Все будет так, как должно быть!
Татьяна, поцеловав Александра, встала:
– Пойдем!
– Ты накинь легкую куртку, мало ли, вдруг дождь опять пойдет. Я тоже возьму ветровку, и… сигареты.
Супруга прошла в прихожую, Тимохин – на кухню. Убедившись, что Татьяна его не видит, присел, достал из-за газовой плиты пистолет без глушителя, стараясь не шуметь, передернул затворную раму, загнав патрон в патронник, поставил на предохранитель, вставил за спиной за брючный ремень ствол, взял со стола сигареты и зажигалку, вышел в прихожую. Накинул на себя ветровку, чтобы не было видно пистолета.
Татьяна сказала:
– Так тепло же!
– Ничего! В руках она мешаться будет.
– Ну как знаешь!
Супруги покинули квартиру. Вышли во двор. В беседке скверика обнималась молодая пара.
Татьяна произнесла:
– Милуются. И все им сейчас кажется в розовом цвете. Пусть и дальше их жизнь будет безоблачной.
Александр ничего не сказал, взял супругу под руку. И они, пережившие насилие, пошли в сторону парка, что раскинулся сразу за улицей. Людей почти не было, да и немудрено, одиннадцатый час. Молодежь на дискотеках, в клубах разных. Обыватели завершали вечерние прогулки. У входа в парк стояла патрульная машина патрульно-постовой службы милиции, чуть поодаль «семерка». Видимо, кто-то из жильцов поленился отогнать ее на стоянку. Милиция же постоянно дежурила здесь в это время. Видимо, патруль имел задачу обеспечения порядка в парке. Впрочем, милиционеры выходили из «УАЗа» редко, лишь размяться, покурить. Присутствие милиции успокоило Татьяну. Тимохины вошли в парк. Таня сразу же указала на ближайшую аллею:
– Погуляем здесь! До поворота и назад.
Этот участок аллеи худо-бедно, но освещался слабыми лампами от двух из пяти столбов.
Шли молча, прижавшись друг к другу.
До поворота осталось каких-то пять метров, когда из кустов на аллею неожиданно вышли трое то ли пьяных, то ли одурманенных наркотой парней лет под двадцать. Один из них воскликнул:
– О! Какая цыпочка рядом с мужиком. Чуваки, нам повезло, а кто-то говорил, что пора расходиться. Веселье-то только начинается?! Только уговор, телку первым буду иметь я!
Второй из парней, что отошел чуть левее, сказал:
– Ни хрена! Жребий кинем.
Татьяна, от неожиданности вскрикнув, задрожав всем телом, вцепилась в руку майора.
Александр, играя желваками, тихо, но так, чтобы слышали бандиты, проговорил:
– Мой вам совет, ублюдки: свалили обратно в кусты и дальше бегом из парка, дабы не налететь на крупные неприятности.
Парни рассмеялись. Первый спросил у подельников:
– Слыхали, братва? У мужика голос прорезался. Угрожает!
Второй ответил:
– Это он от страху!
– Хорош попусту бакланить, – заявил третий. Он достал нож и, поигрывая им, обратился к Тимохину: – Ты, придурок, нам не нужен. Мы не педики, чтобы еще и с тобой дело иметь. Так что дергай через забор и отдохни на остановке. Часок. Твоя шлюха вернется к тебе. Мы ее не задержим. Поимеем по разу и отпустим. Не уйдешь – посажу на перо. Не ты первый, не ты и последний. – И рявкнул: – Ну, сука? Чего ждешь? Исчез, сказано!
Александр побледнел:
– Значит, поиметь женщину захотели? Давление в голове поднялось? Придется снизить. Только вряд ли вам это будет по нутру, недоноски.
Третий, видимо старший банды, взревел:
– Чево тявкнул, падла?
И рубанул ножом воздух перед лицом майора. Он не бил на поражение, пугал, но и этого хватило, чтобы спровоцировать спецназовца на действия. Александр машинально выхватил из-за спины пистолет, так же машинально снял его с предохранителя и нажал на спусковой крючок. Выстрел, второй, третий. Двое бандитов, закричав от боли в простреленных ногах, рухнули на асфальт. Тот, что угрожал ножом, упал в кусты молча. Пуля пистолета Тимохина пробила его сердце.
Вскрикнула и Татьяна, отшатнувшись от Тимохина:
– Саша!
Ее окрик привел в себя отставного майора. Он посмотрел на поверженных бандитов, затем на пистолет. Левой свободной рукой схватился за лицо:
