– Спасибо, батюшка. – Конопушка поймала его руку, поцеловала ладонь и кинулась бежать.
– Так, – кашлянул Андрей. – Ну на обед я вроде бы заработал.
Он добавил в кружку отвара, выбрал пару пирожков попухлее и принялся с удовольствием поглощать честно заработанную снедь. Когда кувшин опустел, Зверев встал на край Лютоборовой постели, затаил дыхание и плашмя рухнул на спину. Ощущение было такое, словно он погрузился в пух – только взметнулись и опустились на лицо листья.
– По закону Архимеда после сытного обеда полагается поспать…
– Ты здесь, мудрый Лютобор?
– Похоже, прием еще не окончился… – приподнял голову Зверев. – Тебе чего, милая?
– Ты мужа вернуть можешь, чародей? Ушел, негодяй, к Матрене на хутор, детей забыл, ко мне не заходит. Видать, заворожила его, проклятущая…
– Нужно взять одну из ношеных мужниных рубах, – зевнув, ответил князь. – Рубашку вывернуть наизнанку, повесить на вбитый в косяк гвоздь и на протяжении трех ночей, проходя мимо перед сном или по иным делам, ей наговаривать: «Твой дом, твой порог, твоя постель, твоя жена». По прошествии трех дней рубашку снять с гвоздя и сделать так, чтобы муж ее надел. Тогда вернется. Домой его потянет со страшной силой.
– Как же я так сделаю, Лютобор? Он же не заходит.
– А ты передай с кем-нибудь. Скажи, пусть забирает свое тряпье, тебе оно без надобности.
– Благодарствую, чародей. Попробую.
Эта гостья, похоже, приходила без подарков. Ну и ладно. Грех на брошенную бабу обижаться.
Опять на ступенях послышались шаги, и Андрей вздохнул:
– А тебе чего надобно, красавица?
– Да я это, отрок, домой возвернулся. Глянуть захотел, кто тут командует.
– Лютобор?! – Зверев встрепенулся, споро выбрался из ямы. – А я тут… Я…
– Вижу, чадо, – спустился по лестнице чародей. – Прими корзину со спины. – Избавившись от груза, древний волхв припал к горлышку кувшина, залпом выпил почти всю воду. – Ладно, молодец. Вижу, не забыл моих уроков. Стало быть, не зря я старался.
– А доходный у тебя бизнес, мудрый Лютобор, – пошутил Зверев. – Думаю, надо мне еще заклинаний поучить. Не прогонишь?
– Ладно врать-то, чадо. Нечто я не понимаю, отчего ты за четыре дня до полнолуния примчался? Опять в выдуманную страну свою попасть попытаешься.
– Она не выдуманная! Это наше будущее!
– Ай, – просто отмахнулся колдун. – Нечто я истины не знаю? Зеркало Велеса никогда не лжет.
– Не хочешь, не верь. – Андрей тоже не рвался затевать бесполезные споры. – Но ведь четыре дня у нас с тобой имеется? Так я здесь, мудрый волхв. Готов зубрить твои уроки.
* * *Полнолуние пришлось на канун дня святого Прокопия[32], месяца грозовика. Как он назывался по-церковному, Зверев сказать не мог – давно уже запутался. Главное – лето на дворе, тепло, небо ясное, все звездочки одна к одной сверкают. Луна же выросла до размеров солнца и светила если не так же ярко, то вполне достаточно, чтобы все в округе было видно до последней черточки от горизонта до горизонта.
– Нас ведь увидят, Лютобор, – присев на край алтарного камня, оглянулся на усадьбу Андрей. – Мы тут, на высоте, как на ладони.
– Желаешь отложить? – Волхв провел рукой над сложенным за камнем хворостом, и тот моментально вспыхнул.
– Вот черт! А этому фокусу ты меня не учил.
– Я тебя еще многому не учил… Так ты наконец передумал, чадо?
– Ждать целый месяц нового полнолуния? – Зверев бросил взгляд на усадьбу, где возле терема прохаживался ночной дозорный, на склоны холма, по которым, вспыхивая синими и зелеными огоньками, копошились какие-то луговые и лешие, поблескивали влажными волосами навки. – Ерунда. Узнать меня на таком расстоянии никто не сможет, а других гостей вокруг хватает. Вся округа знает, что Сешковская гора нечистью облюбована. Подумают, очередная нежить балует, и все. Так что давай, мудрый кудесник, отправляй меня домой. В гостях хорошо, а дома лучше.
– Упрям ты дюже, отрок, – вздохнул старый колдун. – Ну да дело твое. Я слова данного нарушать не стану. Ложись, начнем обряд.
– Только раздеваться я не стану! Помнишь, что ты мне обещал? Больше никаких перемещений души, только тело. Надоело, что меня постоянно убивают.
– Я все помню, чадо. Ложись. Попытаюсь вернуть тебя в будущее вместе с плотью.
Андрей бросил прощальный взгляд на ночное озеро в форме креста, на усадьбу, подсвеченную тремя факелами, поправил саблю, чтобы легла вдоль тела, и вытянулся на алтаре. В этот раз на нем была отороченная горностаем ферязь со скромной золотой вышивкой на груди, сиреневая атласная рубаха, шерстяные черные штаны и синие сафьяновые сапоги – так что холода от камня он почти не ощущал. Отросшие в трауре волосы часто падали на глаза, и Зверев прихватил их простой кожаной тесемкой. Он сделал несколько глубоких вдохов, закрыл глаза и прошептал:
– Я готов.
Послышался треск, словно из костра разом вырвался сноп искр, что-то забормотал Лютобор, по телу прокатилась горячая волна, сквозь веки ударил яркий свет, потух – Андрей ощутил под собой пустоту, раскинул руки, но, не успев что-либо сделать, упал на жесткую шершавую поверхность. Не больно – наверное, сантиметров с десяти. Он чуть приоткрыл глаза, потом распахнул широко. Света здесь было всего ничего – примерно как от трехрожкового канделябра. Поразительно, но Зверев не мог понять, откуда этот свет истекает. Он словно рождался из воздуха, выхватывая из темноты сферу диаметром три-четыре метра. Или наоборот – поверхности вокруг человека светились, создавая впечатление освещенности?
Ровный коричневый однотонный пол без стыков и следов обработки, гладкие светло-серые стены, скошенный слева направо голубой потолок.
– Пластмасса, что ли? – выпрямившись, поскреб стену князь. – Если так, то на этот раз Лютобор угадал начало двадцать первого века довольно точно.
Помещение наполнял тихий ровный гул, как от работающего за стеной старого холодильника, ощущалась слабая вибрация.
– Уж не на самолете ли я оказался, – почесал голову Андрей. – Ночной полет через Атлантику?
Он поправил саблю, двинулся вперед. Светлое пятно поползло следом, удерживая человека в центре лучащейся сферы. Если это был самолет – то довольно большой. От стены до стены – шагов пять, высота – полтора роста посередине. В общем, на коридорчик между туалетами и салоном не похоже. К тому же до ближайших кресел Звереву пришлось идти, идти и идти… Причем безуспешно.
Через четверть часа он остановился, почесал в затылке, выдернул косарь, присел и с силой вогнал его в пол. Выдернул – возле ноги осталась глубокая отметка. Князь вернул оружие в ножны, двинулся вперед – и минут через пять увидел знакомую отметку.
– Ага… – остановился Андрей и закрутил головой. – Значит, я гуляю по кругу. На заброшенную пещеру
