– Дверь! – взревел теперь уже боярин, однако Зверев успел толкнуть створку, дернуть засов и развернулся, готовый к бою. – Уйди, князь. Мы все равно бессмертны.
– Ой ли? – Кончиком клинка Андрей указал на распластавшееся на полу тело.
– Ему просто не повезло, – пожал плечами Федот Владиславович. – Иных же ран мы не страшимся. Степан, Трифон, заколите их.
Холопы боярина, довольно улыбаясь, двинулись на людей Андрея. Те попятились, отступили к крайнему столу, перемахнули через него.
– Вместе! – По команде Пахома они подхватили тяжелый стол, ринулись на врага, заставляя его пятиться, прижали к стене. Широкая столешница не дала нежити применить оружие, и Пахом в два удара подрубил им ноги, отсек чью-то руку, принялся добивать частыми уколами вдоль стены.
– Ко мне идите, – приказал Зверев, направляя саблю в грудь боярина. – От них, безногих, вреда не будет. Давайте главного сначала добьем.
– Ты будешь хорошим воином, князь, – попятился Федот Владиславович, улыбнулся, издал утробный звериный рык. – Я поставлю тебя сотником. Мне нужны такие слуги.
– В аду, боярин? – описал клинком полукруг Андрей. – Сейчас ты отправишься именно туда. А меня еще придется подождать.
– Не-ет, княже. Я буду править здесь, – рыкнул Федот Владиславович. – И служить ты мне будешь тоже здесь. М-м-м, как я предвкушаю аромат твоей крови. Я выпью тебя сам, только сам.
– Без головы? Это будет трудно.
– Ты никуда не денешься, князь. Никуда… – Сорвавшись с места, боярин метнулся к распахнутому окну и рыбкой нырнул наружу.
– Ч-черт! – кинувшись ему наперерез, Илья и Изольд столкнулись головами.
– Брать живыми! Живыми и целыми! – зазвучал снаружи голос боярина. – Я не хочу, чтобы они бесполезно потеряли хоть каплю крови! Она нужна нам. Всем понятно? Князь – мой, прочие людишки – ваши.
– Пахом, дверь!
Створка уже давно сотрясалась от ударов, однако натиск упырей пока выдерживала. Каждая комната в усадьбе строилась с мыслью о возможной осаде и штурме, о битве снаружи и внутри, а потому делалась прочно, на совесть. Так просто высадить дверь из узкого коридора было невозможно: рубить ее долго, а тарана хорошего перед ней не развернуть. Однако подпереть створку изнутри тяжелым столом все же не мешало. Еще двумя столами холопы закрыли окна, поставив их на скамьи и другими скамьями подперев. Потом вернулись к раненым упырям, откинули стол и деловито снесли им головы.
– Рано как они… – облегченно перевел дух Илья. – Как мыслишь, Андрей Васильевич, до рассвета продержимся?
– Не знаю. – Зверев вернул саблю в ножны. – Усадьба-то их, своя. Так что ломать и жечь ее упыри не станут. А вот окна выбить могут. Правда, они маленькие, через них особо не пролезешь. А где наш купец? Никак, сбежал Чекалин?
Изя вернулся к столу, наклонился, поднял край скатерти, усмехнулся и вытащил на свет недавнего попутчика. Семен завизжал, зажмурив глаза и махая кулаками:
– Не тронь! Не трожьте меня! Не убивайте!
– Да кому ты нужен? – Холоп отпустил Семена обратно под стол, налил себе пива, залпом выпил и только после этого спохватился: – Дозволь попить, княже? В горле пересохло.
Андрей безнадежно махнул рукой, и прочие путники заторопились к своим кубкам.
– А ты молодец, Андрей Васильевич, – похвалил воспитанника Пахом. – Верно от бани отказался. Нас бы там и вправду разом голыми руками повязали. Вона их сколько! А здесь отобьемся. Право слово, отобьемся. Ну как они нас взять смогут, коли боярин даже ранить нас запретил? Ишь, целиком сожрать захотели!
Привлеченный бульканьем пива и стуком посуды, из-под стола показался купец:
– Никак, одолели супостата? Верно, бить их, душегубов, надобно, бить и вешать по всем осинам! Будут знать наших! – Он поднялся, отер ладони о кафтан и взялся за миску с солеными лисичками.
В дверь вдруг громко и размеренно постучали:
– Эй, княже, ты меня слышишь?
– Слышу, Федот Владиславович, слышу, – ответил Зверев. – Благодарствую за угощение, хозяин. У тебя такие вкусные лебеди – пальчики оближешь.
– Кушай, кушай, подкрепляйся, – разрешил боярин. – А как брюхо потешишь, то дверь открой, чего от судьбы запираться? Все едино никуда от меня не денешься.
– За меня не бойся, Федот Владиславович. Первый раз отбился и второй отобьюсь.
– Ты в моем доме, князь. И вас всего четверо супротив трех сотен. Слышишь? Нас уже три сотни воинов! Как ты нас остановишь?
– Мы не в поле, боярин. Сюда вам по одному лезть придется. Вот по одному и побью.
– Я же о тебе забочусь, княже! От лишних мук хочу избавить. Бо никак тебе не выбраться. Сам лучше выходи.
– Да ты не беспокойся, я помучаюсь.
– Это, конечно, как пожелаешь. Да ведь все едино слугой моим станешь. Опасаюсь, поломают тебя в потемках. Руку, ногу отрубить могут. Мне же воины здоровые нужны. Открой, я сделаю все быстро и не больно. Всем легче будет, и ты навечно калекой не останешься. Сдавайся, князь. Пойдешь ко мне служить, славы добьешься, со мною рядом опосля стоять будешь. Силой возьму – того уважения ужо не получишь.
– Ты сперва возьми, Федот Владиславович.
– Возьму, само собой. Вы там подкрепитесь, а к полуночи, как масло в светильниках догорит, я сызнова подойду. Глядишь, ума-разума у тебя и прибавится.
– Вот… Блин горелый!
Про освещение Зверев как-то забыл. А ведь боярин Калединов прав: вслепую от многочисленной толпы особо не отобьешься. Хоть они в окно ломанутся, хоть дверь откроют – не остановить. Упырям проще. Им бы навалиться щитами, придавить людей, чтобы не шевелился никто, а уж потом, при факелах, разобраться, кто свой, а кто чужой. Несколько десятков человек трапезную и вслепую перекроют запросто, никто не спрячется. Теми же столами к стенам прижмут – и все. А если учесть, что простыми уколами их толком не поранить, обязательно голову срубить нужно, – то совсем тоска. Голову ведь разглядеть сперва надобно. Даже просто спрятаться – и то для этого противника нужно видеть. Без светильников – ни единого шанса не останется.
– Пахом, лампы лишние потуши, – пригладил подбородок Андрей. – Одну оставь. Будем в нее масло доливать.
– Сделаю, княже, – поднялся холоп. – Одного понять не могу. Отчего боярин здешний так уверен, что ты его слугой станешь? Да и про нас вроде то же самое решил. То сказывают, жрать нас станут, кровь нашу пить, а то – что служить им станем. Помрем же мы, коли съедят!
– Не съедят, кровь вы… – Зверев осекся, прислушиваясь к собственным словам, а потом со всего размаха хлопнул себя ладонями по лбу: – Боже мой, какой же я идиот! Какой кретин! Ну да, конечно, конечно, это все объясняет! Как я сразу не догадался?!
– Ты чего, Андрей Васильевич? – испугался Илья. – Тебе нехорошо?
– Боже мой, как я сразу не догадался! – повторил Андрей. – Пахом, это же все так просто! Они вовсе не упыри, Пахом. Это вампиры!
– Кто? – не понял дядька.
– Вампиры, Пахом,
