На мгновение наступила полная тишина. Тимофей и солдат отряда капитана Когана молча взирали на генерала, не решаясь произнести хоть слово.
– Господин генерал, разрешите обратиться! – нарушил молчание, подоспевший как нельзя кстати, коренастый, крепко сложенный в плечах капрал. Бирюк кивнул. – Все выжившие бойцы извлечены из оболочек спас-пакетов. Травм и повреждений по минимуму. Всем раненым оказана необходимая помощь. Погибших двое – «Дубликат» капитана Когана и рядовой Парсин, оказавшийся ближе всех в радиусе поражения взрывной волны. Взрыв повредил обшивку, а потом потоки ворвавшегося внутрь салона воздуха оторвали хвост. Парсин был серьёзно ранен и попросту не смог активировать спас-пакет. Все пилоты выжили. Мы оставили их возле шоссе с поисковым маяком. Их подберут спасательные команды, которые уже в пути. – Генерал дослушал доклад капрала и тяжело кивнул.
– Что с координатами? Где мы сейчас находимся? – Спросил он.
– Мы в двадцати километрах восточнее города Ковров Владимирской области. Я нарушил приказ о молчании и оповестил наших, они вышлют новый транспортник. Самолёт сядет и будет ждать нас в аэропорту Строгино. Но нам придётся добираться до Нижнего Новгорода самостоятельно.
– Прекрасно. Когда вернёмся на базу, за нарушение приказа о радиомолчании отправитесь в карцер, капрал, – спокойно, словно это было банальной обыденностью, произнёс генерал. Боец быстро кивнул, подтверждая полученный приказ, и вытянулся словно на плацу. – Что-нибудь уцелело из техники? Я понимаю, вопрос странный, но всё же?
– Никак нет! – тут же отрапортовал капрал, продолжая стоять неподвижно. – Высота была слишком большой. Всё разнесло в хлам. Обломки будут собирать по окрестностям ещё не одну неделю.
Генерал протянул руку Тимофею и тот помог ему подняться. Оправляя помятый китель, Бирюк осмотрелся по сторонам и, злобно кашлянув, заметил:
– Значит, поедем автостопом.
До аэропорта Строгино они добирались в кузове старого КАМАЗа. Машина кряхтела, стучала, но, в общем, выдерживала столь негабаритный груз. По состоянию кузова было видно, что эксплуатируют её нещадно.
– Вы так и не рассказали мне, куда всё же мы направляемся? – прерывая затянувшееся молчание, спросил Тимофей. Генерал поёрзал на огромном твёрдом мешке с песком, которыми был загружен кузов старенького большегруза. Он потрогал повреждённую руку и слегка поморщился. Один из солдат протянул ему шприц-инъектор с обезболивающим.
– На самом деле рановато ещё тебе рассказывать, – прикладывая шприц к больной руке и вкалывая инъекцию, прошипел генерал. – Я планировал, что наше путешествие будет не таким необычным. Но по всей видимости, я ошибся и уверенности в том, что это дело касается лишь меня с каждым часом всё меньше.
– Постойте! Вы сказали, что это дело может интересовать ещё кого-то? – Тимофей вопросительно нахмурился. – Я не понимаю?
– Это нормально! – нисколько не смутившись, ответил Бирюк. – В нашем деле истинное понимание вещей – это огромная редкость. Военные – люди замкнутые. Именно по этой причине не все из нас имеют семьи. Многое из того, что приходится нам видеть, делать и узнавать по специфике нашей работы не всегда доступно общественности. Эти знания на долгие годы подвергаются замалчиванию и укрываются за печатями секретности. И если ты был к этому причастен, то по закону о сохранении секретной информации не имеешь права распространяться о том, что знаешь либо до особого распоряжения, либо до ухода на пенсию, а порой и вовсе никогда. Такова служба. Такова плата за безопасность государства, за мир и спокойствие в стране, а теперь и на планете.
– А что скрываете Вы? – молодой курсант смотрел на дядю, настороженно сузив глаза. – Что за секрет знал мой отец, ради чего пожертвовал своей жизнью?
– Я обязательно тебе всё расскажу, когда придёт время, – всё так же ответил спокойно генерал.
– Судя по нашему положению и тем проблемам, с которыми мы столкнулись, я бы послушал об этом сейчас. Если за информацией, которой вы обладаете, охотится кто-то ещё, а судя по тому, что произошло с нашим самолётом – это так и есть, мне бы хотелось знать во имя чего я могу в любой момент умереть?
– Ну, ты не драматизируй раньше времени! – отмахнулся Бирюк. – Умирать тебе пока рано, да и нельзя. Слишком много дел ждут твоего пристального внимания и участия в ближайшем будущем. Так что ты давай, соберись, не вешай нос и не паникуй раньше срока. Я просто прошу тебя быть повнимательнее к окружающим. То, что с нами произошло, явно из разряда ненормального. Всё должно было идти совсем по-другому. Но теперь я вижу суть проблемы и понимаю, что нужно делать. Так что, – генерал протянул Тимофею рукоять пистолета, – держи и будь начеку. Это мои тебе гарантии, так сказать.
Молодой человек принял неожиданный подарок из рук генерала и внимательно посмотрел на оружие. Он отсоединил магазин, передёрнул затвор, затем отвёл затворную раму и взглянул внутрь ствола.
– Невероятно! – протянул Тимофей. – Это модернизированный Калашников? ПЛ-44М, если не ошибаюсь? – генерал утвердительно кивнул и улыбнулся.
– Не ошибаешься. Таких пистолетов выпущено всего лишь, триста штук. Это секретная разработка. Ствол изготовлен из высокопрочной вибропоглощающей стали. Отдача нулевая. Боеприпасы практически любого пистолетного калибра. Затвор подстраивается под особенности любых типов боеприпасов автоматически. Но основным патроном является Жидкая энергетическая плазма. – Тимофей извлёк из магазина патрон. На первый взгляд, он показался молодому человеку привычным. Но присмотревшись, он заметил, что оболочка пули лишь выглядит как обыкновенная. На самом деле сама пуля была изготовлена из необычного полимера.
– Что это за материал? – спросил Тимофей, разглядывая боеприпас на свету.
– Это наногель, в котором заключён невероятно мощный энергетический заряд. При выстреле его энергия высвобождается и прожигает всё,
