Ельцин вспылил. На той самой неделе, когда была опубликована утечка, он выступал на коллегии МИД. На которую Козырев приглашал Ельцина заблаговременно. Коллегия была призвана продемонстрировать единство между президентом и российской дипломатией. Но в силу совпадения указанных обстоятельств и уже созревшего раздражения Ельцина по поводу Козырева участие в коллегии президента оказалось в итоге разгромным для министра. Ельцин с ним холодно поздоровался, не протягивая руки, уже внизу, когда глава МИД встречал президента у входа. Козырев сразу почувствовал, что дело плохо, еще не зная причин, но может, и догадываясь о них.
Во время выступления Ельцин никак не упоминал Козырева, не обращался к нему и старался вообще на него не смотреть. Из чего все сделали вывод, что звезда Козырева закатилась. После чего Ельцин произнес следующую фразу: «Если кто-то решил, что мы уже согласились с расширением НАТО и следует обсуждать его условия, то такие переговоры надо прекратить».
Эти слова были произнесены на закрытом заседании и лишь позже просочились в прессу. Но уже тогда стало ясно, что над Козыревым сгустились тучи. Осенью, на встрече с узкой группой экспертов в области внешней политики, в которой мне довелось принять участие, Ельцин уже открыто говорил: «Зачем мне такой министр?» Как дал понять Ельцин, его особенно раздражали жалобы Козырева, что с ним не считаются руководители других министерств и ведомств. «Я ему дал все полномочия, а он мне жалуется, понимаешь…» — ворчал Ельцин. Он уже не скрывал своего намерения расстаться с Козыревым. Это был лишь вопрос времени. А сама его отставка произошла в начале января 1996 года. Новым главой МИД был назначен Евгений Примаков, занимавший до того времени пост руководителя Службы внешней разведки.
В этой перестановке важную роль сыграло еще одно соображение: Ельцин не хотел идти на выборы в окружении политиков, непопулярных в народе в силу своей реформаторской и про-американской репутации. В условиях начавшейся предвыборной кампании по переизбранию Ельцина на второй срок Козырев был очевидным кандидатом на «вылет». Вторым был Анатолий Чубайс, которого Ельцин снял с вице-премьерского поста (в результате Чубайс с января по июнь 1996-го не состоял на госслужбе), дистанцировавшись от крайне непопулярного приватизатора.
Кстати, Чубайса Ельцин после выборов вернул во власть и даже сделал главой президентской администрации. Его увольнение перед выборами было чисто тактическим ходом: Ельцин не собирался менять свою внутреннюю политику. Но с Козыревым он расстался навсегда. Иллюзия возможности тесного союза с США к этому времени рухнула. Ельцину нужен был другой — более популярный и более национально ориентированный — глава МИД.
Евгений Примаков, в отличие от Козырева, воспринимал Запад не как «старшего брата» России, а по достоинству — как геополитический и идеологический альянс, жестко и даже цинично преследующий интересы. У Примакова не было желания подыгрывать геополитическим соперникам России. Он был представителем классической государственной школы. В советское время его карьера увенчалась постом председателя Совета Союза Верховного совета СССР. Он имел репутацию прогрессивного, но взвешенного политика. Примаков оказался одним из немногих членов советской политической верхушки, кто оказался востребованным новой властью — прежде всего в силу ума и профессиональных качеств. В 1991 году Ельцин назначил Примакова директором Службы внешней разведки (СВР). В этом качестве Примаков хорошо отдавал себе отчет в происходящем и понимал те вызовы, которые встали перед нашей страной. В качестве главы СВР он не участвовал в идейных дебатах. О его взгляде на внешнюю политику стало известно только в конце 1993 года, когда СВР выпустила доклад о последствиях возможного расширения НАТО. В докладе были обозначены угрозы этого проекта для России и вероятное развитие событий. То есть уже тогда Примаков фактически встал в оппозицию курсу Козырева, хотя это и было известно лишь в коридорах власти.
Одним словом, Примаков был антиподом Козырева — и по возрастным параметрам, и по опыту работы, и по внутренней ориентации, и по тому пониманию, куда должна двигаться Россия. Именно Евгений Примаков подготовил внешнюю политику Владимира Путина. При нем начало формироваться нынешнее понимание наших национальных интересов, которое оформилось окончательно в период президентства Путина.
4. Новая линия: миссия Евгения Примакова
Приход Примакова в Министерство иностранных дел обозначил новый этап во внешней политике России и в осознании ее национальных интересов. Это новое понимание стало основой для общенационального консенсуса, который сформировался позже, уже в годы президентства Владимира Путина. Команда Ельцина в целом и Андрей Козырев в частности, как ответственный за внешнюю политику, выражали взгляд очевидного меньшинства российской политической и социальной элиты, хотя и очень активного меньшинства, нацеленного на радикальный отход от политической практики и идеологии Советского Союза.
Это меньшинство опиралось на формировавшийся тогда в России крупный бизнес. Для крупного бизнеса национальные границы и интересы в принципе являются помехой. Крупный бизнес заинтересован в наименьшем контроле за своей деятельностью, в возможности беспрепятственно перебрасывать финансовые средства через границы, без помех приобретать и продавать собственность. Политические конфликты с другими государствами, твердая защита национальных интересов способны ударить по различным сделкам, инвестициям, финансовым трансакциям, крупным проектам. И надо сказать, что тот бизнес, который родился в России в первой половине 90-х годов, был большей частью анациональным, то есть мало соотносил себя с судьбой страны, а в худшем случае антинациональным. Для этой части российского бизнеса было важно нивелировать то восприятие национальных интересов страны, которое могло бы войти в конфронтацию с интересами стран Запада и поставить под вопрос его интеграцию в западную финансовую систему и предпринимательскую элиту.
Запад рассматривался как «вторая родина» для этого нового анационального или антинационального бизнеса. А Россия воспринималась, по выражению Михаила Ходорковского (которое он использовал в одном из своих писем из тюрьмы), как «зона свободной охоты». Такое «разделение труда» — «охота» в России, а наиболее приятная часть жизни на западе, как и образование для детей, хранение финансовых средств, преимущественно в офшорах, и размещение своего собственного будущего за пределами России, — создавало базу для новой идеологии. Эта идеология навязывалась российскому обществу как естественный путь развития, необходимость вписываться «в глобальный мир» под руководством Запада и, естественно, на его условиях.
То
