Подход Горбачева к внешней политике был отмечен теми же пороками и недостатками, какие были у его подхода к политическим реформам внутри страны. Горбачев был цельным человеком в том смысле, что он в равной степени плохо понимал, куда мы движемся внутри страны и вне страны. У него была любимая фраза: «Дальше так нельзя». Вполне справедливые слова в качестве общего посыла. Но за ними должен следовать конкретный рецепт. Даже у профессора МГУ спросили бы: дальше так нельзя, а как можно?
Горбачев не пошел по пути отхода от тех принципов внешней политики, которые были характерны для советского периода, но не выдвинул ничего взамен.
На чем строилась внешняя политика СССР? Прежде всего, на принципах максимизации советского присутствия в глобальном масштабе. Некоторые убежденные коммунисты видели в этом способ распространения советской модели на другие континенты. И до известной степени это удавалось, что поддерживало убежденность в правильности такого сценария. Идеи социализма в 30, 40, 50-е, даже 60-е годы XX века были сильно востребованы. Все испанское республиканское движение в 1930-х основывалось на идеях коммунизма. Внутри него боролись сталинисты и троцкисты, но это уже подробности. И Гитлер пришел к власти как альтернатива и антитеза Коммунистической партии Германии. В начале 1930-х Германии нацисты и коммунисты были две самые сильные партии.
В 50-е годы шел процесс освобождения стран Азии, Африки и Латинской Америки. И многие из этих народов после колониальной эпохи и зависимости от империалистических стран выбрали радикальный путь — избрали социалистическую модель. Китай пошел по этому пути, Северная Корея, позже так поступил и Вьетнам, с этой моделью заигрывала и Индонезия. Близкие процессы начались в Латинской Америке. Они привели к трем успешным экспериментам. Революция на Кубе началась под освободительными, а завершилась под коммунистическими знаменами. Американцы задавили бы ее, не приди на помощь СССР. Но это другой вопрос. Важно, что революция одержала победу внутри страны. Эти 60 человек, что высадились с Фиделем Кастро на болотистом побережье Кубы, ничего бы не сделали, если бы страна не была готова к радикальному сценарию. 60 вооруженных автоматами бородатых мужчин не способны перевернуть страну без такой готовности. И характерно, что Че Гевара, попытавшийся произвести экспорт революции в Боливию, поднять там революционное движение, не сумел этого делать. Боливия была к этому не готова. Но убили его без суда и следствия. Потому что процесс над таким человеком мог обернуться судом над всей политикой США в Латинской Америке. Она была беременна такого рода революциями.
Затем по этому же пути попыталась пойти Чили. Правительству Сальвадора Альенде СССР не смог оказать такую же поддержку, как Фиделю Кастро на Кубе. Тем не менее Альенде продержался два с половиной года. И если бы не ЦРУ, не уверен, что у правой оппозиции и генералитета хватило бы сил провести там государственный переворот. И, наконец, Никарагуа, где в 1985 году к власти пришли сандинисты во главе с Даниэлем Ортегой.
Таким образом, социалистическая модель была востребована в мире. Это важно напомнить, ибо иначе трудно понять, за что бились советские деятели. А бились они за то, чтобы распространить эту модель на большую часть земного шара, и у них были основания считать, что эта модель жизнеспособна, хотя и не везде. Было ясно, что, например, Франция или Италия не пойдут по этому пути. Но и там были мощные компартии. Во Франции Жак Дюкло, член Политбюро ФКП, в 1968 году получил на президентских выборах 25 процентов голосов. А в Италии на парламентских выборах в середине 70-х коммунисты получили 33 процента. Кто скажет, что это была малая сила? Это была очень серьезная, значительная сила.
В Израиле кибуцы были социалистическим экспериментом. Да и все основатели Израиля были социалистами — и Бен Гурион, и Голда Меир. Они были лидерами социалистического движения. Я был знаком с руководителем компартии Израиля Меиром Вильнером. Он был тоже из той плеяды, которая приехала в Израиль строить социализм.
Итак, распространение советской модели было первой чертой нашей внешней политики. Второй чертой была конфронтация с Западом, с США. Она вытекала из первой и была закономерна. «Холодая война» была соревнованием систем. И американцы видели, как из их системы выпадают огромные куски.
Чтобы остановить этот процесс, они и начали войну во Вьетнаме. Ведь они прекрасно понимали: если северный Вьетнам распространит свою власть на южный, то по принципу домино начнется обрушение системы во всей Юго-Восточной Азии, что в итоге и произошло. И Лаос стал социалистическим, и Камбоджа. Последняя, правда, прошла через чудовищный период красных кхмеров — ультралевых радикалов, которых даже нельзя считать коммунистами. Коммунистическая модель предполагает много неприятных вещей, но все же не геноцид собственного населения. Это же была ультралевая диктатура утопического типа.
Третья черта советской внешней политики — участие в гонке вооружений. В условиях жесткого противостояния систем СССР
