Но правящая элита США была убеждена в обратном: США должны продолжать строить однополярный мир. Отличие новой администрации от прежней состояло лишь в том, что предлагалось строить его с большим привлечением других государств. Идея Обамы была в том, что надо не заставить, а убедить другие страны поддерживать США. Цель политики оставалась прежней, но проводить ее теперь намеревались в бархатных перчатках.
То есть разница между Обамой и Бушем была в основном стилистической. Буш говорил о «крестовом походе» во имя демократии, Обама — о мире и сотрудничестве. Но речь шла в основном о смене тех средств, которые США хотели использовать для достижения своих неизменных целей.
Главным символическим моментом «перезагрузки» стала встреча Хиллари Клинтон с Сергеем Лавровым весной 2009 года в Москве. Тогда госсекретарь презентовала Лаврову огромную красную кнопку на желтой панели, на которой по ошибке было написано «перегрузка», что стало предметом долгих насмешек в СМИ. Клинтон с Лавровым, весело смеясь, нажимали на эту кнопку. Вроде бы наступала новая эпоха в отношениях.
Однако получалось, что это была пророческая ошибка, как говорится, «оговорка по Фрейду, совершенная Госдепартаментом США». В итоге произошла именно «перегрузка», хотя и не сразу. И она была неизбежной.
Дело в том, что политика «перезагрузки» со стороны США носила поверхностный характер. Идти на серьезный пересмотр своих подходов при новой риторике и разговорах о сотрудничестве США не намеревались. Русофобское начало в американском истеблишменте оставалось весьма сильным. Обаму даже обвиняли в том, что «предает национальные интересы» в угоду отношениям с Кремлем (шли те же самые разговоры, которые немного активнее зазвучали позже — с избранием Дональда Трампа). Так противники Барака Обамы использовали «перезагрузку» для атаки на его внутриполитические позиции и одновременно пытались сорвать наметившееся российско-американское, пусть символическое, сближение и взаимодействие.
В силу всего этого сам Обама не выглядел как большой и искренний энтузиаст «перезагрузки». Я увидел Обаму в июле 2009 года на приеме в Кремле, когда он приехал со своим первым и, как оказалось, последним визитом в Москву. У меня сложилось ощущение, что Обама был разочарован. И не столько переговорами и личным общением с Медведевым, сколько общим фоном, реакцией аудитории. В Москве Обаму не встретили как рок-звезду, которой он уже успел стать на Западе.
Помню, за месяц до его приезда в Москву известный эксперт по России профессор Колумбийского университета Роберт Легволд сказал мне: «Вот увидите — это не просто президент. Это рок-звезда». И действительно: когда Обама приезжал в другие страны, его приезд сопровождался массовой медийной и общественной истерией. На его выступления на открытом воздухе собирались огромные толпы — в Берлине «на Обаму» пришли 200 тысяч человек. Во всех столицах мира его приезд воспринимался как событие мирового масштаба. В 2009–2010 годах приезд Обамы был даже «круче», чем гастроли «Роллинг Стоунз». Его встречали как поп-звезду, и такая роль ему очень нравилась. Он ждал обожания и получал желаемый эффект. Как-то Обаму спросили: «Как вам удается говорить вещи, которые нравятся такому большому числу разных людей?» И он ответил: «Это у меня дар от Господа». Обама, видимо, верил, что его «дар» и образ вызовут восторг и обожание и в России.
Но ничего из этого в Москве не случилось — и случиться не могло. Россия с трудом поддается западным приступам массовой истерии, быть может, в силу присущего нам критического сознания и меньшей зависимости национальных СМИ от глобальных маний. Ни наши СМИ, ни наше общество не восприняли приезд Обамы как приезд мессии, который привезет нам божественное откровение.
Кроме того, в России Обаму с самого начала справедливо подозревали в двойной игре. Нам было ясно, что Обаму выдвигают на пост президента все те же скрытые могущественные силы, но как антитезу Бушу, как «анти-Буша». Ведь Буш провалился в качестве президента США, прежде всего, из-за своей внешней политики. Он стал одним из самых непопулярных президентов США за всю историю страны. И образ США сильно пострадал — и от агрессии в Ираке, и от той лжи, которая предваряла эту агрессию. Поэтому в качестве нового президента Соединенным Штатам нужен был человек, про которого сказали бы: да, это точно не Буш. Обама на эту роль вполне подходил.
Однако, хотя говорил он прямо противоположное тому, что произносил Буш, он не был «анти-Бушем», что выяснилось очень быстро. Точнее, был «фейком» — поддельным анти-Бушем, но не более того.
В 2008 году в США была проведена пиар-операция по смене имиджа американского президента при сохранении прежней направленности глобальной американской политики. США должны были предложить миру вместо президента-крестоносца, который готов был отправлять в далекие страны войска с целью их покорения, лидера нового типа, президента-миротворца, президента земного шара. Лидера, который понимает все народы мира и сам, будучи афроамериканцем, сыном белой и африканца, символизирует слияние и смешение всех рас. Если хотите, Обама был задуман как «президент нового Вавилона»: он и гуманен, и либерален, и открыт для всего мира. Он был задуман как президент, который сблизит расы, народы, этносы, географические пояса. Именно с такой легендой Обама пришел в Белый дом.
И Нобелевская премия мира, которую он получил всего девять месяцев спустя, должна была поддержать этот образ, придать ему убедительность. Но в реальности очень многие восприняли эту Нобелевскую премию в штыки — от главы исламистов на Ближнем Востоке до Леха Валенсы, который воскликнул: «А за что?! Он же еще ничего не успел сделать».
Но премию Обаме дали не за то, что он сделал, а за образ, за риторику, за слова, а не за дела. Это позже признал председатель Нобелевского комитета норвежец Турбьерн Ягланд. В одном из интервью он сказал, что он и его коллеги хотели поддержать тот посыл, который содержался в выступлениях и политической программе Обамы. Таким образом, Нобелевская премия была ему дана авансом. Было ясно, что президент-крестоносец уже не может объединить вокруг себя мировые элиты, такой образ стал работать против интересов США. А Вашингтону нужна была максимальная глобальная поддержка. И весь расчет был на нового, красноречивого президента-миссионера.
И вот «мессия» приезжает в Москву. Но толпы его не
