Мы, толкая друг друга, вылетели из ванной на ее зов. Комната Хэрта оказалась полностью вычищена. Матрасы исчезли. От белых досок с распоряжениями и расценками остались лишь следы на стенах. Ни синей шкуры, ни золота больше не было. Будто вся эта история с вергельдом нам просто приснилась.
Инге стояла в дверном проеме. Лицо ее раскраснелось, чепчик сбился набок, руки в волнении выдергивали шерстинки из кончика хвоста.
– Мистер Хэртстоун, гости уже собрались. Торжество началось. Отец велел вас позвать, но…
– Что случилось? – спросили руки Хэртстоуна.
Инге замялась. У нее явно недоставало слов для ответа, что происходит на вечеринке мистера Олдермана.
– Наверное, лучше вам самому увидеть, – сказала она.
Глава XXIX. Тук-тук!
Олдерман умел устраивать вечеринки. А также умел раскидывать на них вещи.
С верхних ступеней лестницы нам открылся вид на гостиную, полную ухоженных эльфов в сверхэлегантных белых, золотых и серебряных одеяниях. Светлые их глаза, и светлые волосы, и дорогие украшения сияли в вечернем солнечном свете, который щедро лился сквозь окна. В толпе сновали туда-сюда дюжины служанок-хульдр, разнося на подносах напитки и закуски. Экспозиция в застекленных витринах и нишах полностью изменилась. Вместо артефактов и минералов теперь повсюду поблескивали груды сокровищ Андвари, из-за чего комната стала смахивать на ювелирный склад, по которому недавно пронесся торнадо.
Над каминной полкой, поперек портрета Андирона, висела золотая растяжка с надписью ярко-красными буквами: «Добро пожаловать, Магнус Чейз, сын Фрея. Спонсор дома Олдермана!» Под этим, более мелко, но тоже красным, тянулась еще одна строка: «Хэртстоуна вернули».
Именно так: не вернулся, а вернули. Словно эльфийская служба маршалов доставила его в дом отца, насильно закованного в цепи.
Сам Олдерман расхаживал энергично среди толпы, раскидывая во все стороны золотые монеты и вынуждая гостей любоваться своим собранием драгоценностей.
– Нет, скажите, пожалуйста, вы бы могли поверить, что существует на свете такое богатство? – не умолкая, твердил он им. – Потрясающе, правда? Не желали бы вы иметь, например, вот такой чух-чух-паровоз из чистого золота? Или вот этот кинжал?
Гости нервно смеялись, когда он кидал в них горстями золото, и ни безукоризненно сидящий на нем белоснежный смокинг, ни размах устроенной вечеринки не могли скрыть пугающего безумия, которое отчетливо сквозило и в его глазах, и в каждом жесте.
Стоило мистеру Олдерману отойти от какой-нибудь группки, как там принимались перешептываться, видимо, обсуждая, насколько скоро можно будет улизнуть с вечеринки, чтобы это не выглядело невежливо. А хозяин знай себе продолжал лавировать сквозь толпу, раздавая золотые безделушки, и элегантные эльфы отшатывались от него, словно кошки от вышедшего из-под контроля робота-пылесоса.
– Кошмар, – бормотала стоящая позади нас Инге. – Он делается все хуже и хуже.
– Это кольцо, – объяснил ей жестом Хэртстоун.
Я кивнул, хотя и не склонен был обвинять одно лишь кольцо. На мой взгляд, мистер Олдерман сдвинулся много раньше. Иначе бы не обвинял понапрасну множество лет подряд Хэртстоуна в гибели Андирона. Теперь Хэрт наконец заплатил свой вергельд, и кольцо просто заполнило пустоту, образовавшуюся в мозгу Олдермана, новым безумством.
– Нехорошо все как-то, – проговорил Блитцен, цепляясь руками в перчатках за перила.
Он тщательно защищался от света буркой из полотенец. Обычного шлема с вуалью, по его словам, здесь было недостаточно, и не только из-за того, что солнце в Альфхейме куда сильнее, чем в Мидгарде, но и по той причине, что он, Блитцен, еще до конца не окреп после ранения и окаменения. Видок у него, конечно, в таком одеянии был странноватый. Этакая миниатюрная версия кузена Итта из «Семейки Адамс».
– Ага! – заметил нас на ступенях лестницы мистер Олдерман, и рот его шире прежнего растянулся в улыбке. – А вот и мой сын и его компаньоны. Под этими полотенцами, насколько я понимаю, гном. А рядом с ним – Магнус Чейз, сын Фрея.
Лица гостей разом повернулись к нам. Зал огласился соответствующим моменту количеством ахов и охов. Всегда ненавидел оказываться в центре внимания. И в школе, и в Вальгалле. И уж тем более это было противно в обществе гламурных эльфов, которые отреагировали на мое появление словно на вдруг заработавший шоколадный фонтан.
– Да! Да! Да! – восклицал мистер Олдерман, похохатывая, как маньяк. – Все сокровища, которые вы здесь видите, дорогие мои, ничто по сравнению с Магнусом Чейзом. Мой сын наконец-то повел себя правильно. Этот юноша был приведен им в мой дом как часть вергельда и теперь он почетный наш гость. Можете выстраиваться в очередь для фотографии с ним возле стойки бара.
– Погодите-ка, мистер Олдерман, – вмешался тут я. – Такого договора не было. Мы сразу же после вечеринки уходим.
– Отец! Кольцо! – разразился тревожными жестами Хэрт. – Опасно! Сними!
Толпа гостей в замешательстве переминалась на месте, явно не понимая, что происходит.
Улыбку с лица Олдермана как стерло. Сощурившись, он свирепо глянул на Хэрта.
– Мой сын просит меня снять мое новое кольцо? – подняв руку так, чтобы солнечный свет засиял на золотом ободке, свирепо осведомился он. – Зачем же он просит меня об этом? И на каком основании Магнус Чейз угрожает покинуть мой дом? Они что, собрались похитить мое сокровище?
Блитцен фыркнул.
– Они только что принесли тебе это сокровище, так зачем же им теперь похищать его у тебя, тупой эльф?
– А-а, так ты признаешь их намерения! – совершенно по-своему понял его Олдерман.
Он громко хлопнул в ладоши. Двери гостиной тут же синхронно закрылись, а из-под пола по всему периметру комнаты, тоже синхронно, возникла дюжина колонн из воды, приобретших смутно-человеческое обличье. Это чем-то напоминало фигурки, которые скручивают из надутых воздушных шариков, но в данном случае вместо воздуха была вода минус воздушные шарики.
– Это охранительные нокки! – взвыл Блитцен.
– Что-о? – я никогда не слышал о таком.
– В мужском роде нокки, а в женском – никсы, духи воды. Это скверно, – пояснил Блитцен.
Хэрт, схватив Инге за руку, жестом осведомился:
– Твоя семья все еще в лесу?
– Д-да, – подтвердила она.
– Беги к ним, – снова зажестикулировал он. – Со службы своей семье отпускаю. Не возвращайся. И вызови полицию.
Инге это сперва потрясло и обидело, но, едва глянув на духов воды, окруживших толпу, она поцеловала Хэртстоуна в щеку и, быстро проговорив: «Я люблю тебя!» – исчезла в облаке дыма, пахнущем свежевыстиранным бельем.
– Я что-то пропустил? – глянул, изогнув бровь, на тающее облако Блитцен.
– Потом. Сейчас некогда объяснять, – нетерпеливо прожестикулировал Хэрт.
– Олдерман, что все это значит? – прокричал внизу пожилой эльф.
– Что значит, лорд-мэр? – ответил ему с улыбкой безумца отец Хэртстоуна. – Это значит, что мне теперь ясно, зачем вы сюда все явились. Вы хотите украсть сокровища. Только вот я разгадал ваши планы и сейчас схвачу вас за загребущие руки. Охранные нокки! Взять этих воров! Никто не должен выйти отсюда живым!
Маленькая подсказка из области этикета. Если не знаете, в какой момент приличней всего уйти с вечеринки, то просто
