Путешественник устроился в отеле Регина Паласт и заказал легкий ужин с вечерней газетой за компанию. Когда он вошел в свою комнату, то включил новую штуковину, которая появилась на рынке, портативную рацию, которую не нужно подключать к розетке или к электрической сети автомобиля. Там он услышал официальное заявление Министерства иностранных дел Великобритании, выданное мюнхенским радио на английском и немецком языках. Премьер-министр Чемберлен направил через своего посла в Берлине сообщение о том, что он готов вылететь немедленно в Германию, чтобы проконсультироваться с фюрером в попытке найти мирное решение существующего кризиса. Он попросил фюрера назвать место для встречи, и фюрер ответил, что принимает это предложение. "Соответственно, премьер-министр вылетает в Германию завтра самолётом".
IIIБез сомнения, что в городе Мюнхен не было человека, для которого эта новость означала что-то большее, или кто мог лучше объяснить её. Президентский агент мог мысленно перенестись в Замок Уикторп и выслушать планы Седди и Джеральда о вторжении. По всей вероятности, один из них и предложил его. Они находились в состоянии растерянности, почти отчаяния. Им было трудно представить себе такого человека, как Адольф Гитлер, правящего в европейской стране. Они не знали, как можно иметь дело с ним, и даже не могли надеяться, что американский искусствовед мог бы успокоить его и умерить его гнев. Сэр Невилл Хендерсон, их посол, был бессилен сделать это. Лорд Рансимен из Доксфорда униженно потерпел неудачу. Маркиз Лондондерри, маркиз Лотиан, граф Перт, сэр Александр Кадоган, виконт Галифакс, целый ряд благороднейших и внушающих доверие английских джентльменов бывал в Берлине и Берхтесгадене в течение года, без каких-либо видимых результатов. А теперь обыкновенный мистер Чемберлен, простолюдин, производитель стрелкового оружия в Бирмингеме, собирался сделать последнюю попытку.
Ланни встречался с этим государственным деятелем только случайно, но внимательно наблюдал за его участием в государственных и общественных делах. Он был высок и худ, с тонким землистым лицом, выдающимся носом и длинной шеей с адамовым яблоком, бросающимся в глаза. Он одевался в черное и носил старомодный стоячий воротничок бабочкой. Его можно было принять за гробовщика. Так как он жил в стране, где часто идет дождь, он никогда не выходил без характерного плотно свернутого черного зонта. Карикатуристы в поисках чудачеств немедленно это отметили, и в скором времени мир принял черный зонт как символ политической точки зрения.
Такую точку зрения сам Невилл называл "практичной", хотя более правильно её можно было бы назвать "коммерческой". Конечно, в большом масштабе. Он был бизнесменом, а это означало, что он покупал вещи и продавал их дороже. Он верил в эту процедуру. Конечно, в большом масштабе. Он считал, что она будет продолжаться достаточно долго и распространится по всему миру. Всё будет работать само собой, и все проблемы решатся сами по себе. Он происходил из старинного рода торговых аристократов. Он был лорд-мэром города Бирмингема, как и его отец, пять дядей и двоюродный брат. Лично Невилл был сухим и лишённым воображения стариком, интересующимся птицами и рыбами больше, чем людьми. Он был пацифистом, который производил орудия убийства. Он считал, что может продолжать делать их в больших масштабах без их использования. Ему никогда не приходило в голову, что если его клиенты не намерены их использовать, то они перестанут их покупать.
IVЛанни узнал из газет, что фюрер был в Бергхофе, и не трудно было догадаться, что переговоры будут проходить там. Он мог бы позвонить Гессу и получить приглашение. Но зачем? Ему, конечно, не будет предложено выступить в качестве переводчика на этом чрезвычайно важном мероприятии, и он мог быть уверен, что в доме не будет никаких криков. Ади относился с большим уважением к английским правящим классам и самым серьезным образом хотел получить их согласие на то, что он был полон решимости сделать. Он всегда был вежлив в общении с ними, и в этом случае будет стараться изо всех сил вести себя как бирмингемский гробовщик.
Ланни мог предвидеть, что должно было произойти, как если бы он там присутствовал. Эта встреча, которой был взбудоражен весь мир, на самом деле была своего рода сценической постановкой, на репетиции которой присутствовал Ланни. Детали урегулирования были разработаны Джеральдом Олбани в Берлине и Видеманом в Уикторпе и Кливдене. Ади выдвинул свои требования, и их приняли. Данное драматическое путешествие главы британского правительства должно было иметь дело не с тем, что делать, а каким образом и когда делать. Удастся ли убедить Его Превосходительство продемонстрировать лучшие манеры поведения за столом и не хватать всё обеими руками, рискуя опрокинуть супницу? Сможет ли он убедить судетских немцев выдержать ещё несколько дней, пока мистер Чемберлен и его друзья не убедят французов, что они должны отказаться от своих обязательств перед Чехословакией, и заставить чехов поверить, что у них не осталось друзей в Европе, и что у них нет выбора, кроме как сдаться?
Вот для чего будет этот драматический полет. А когда фюрер уступит еще несколько дней, то это станет триумфом британской дипломатии, о котором раструбят миру по радио. Факты об этом, отпечатанные на машинке Ланни в одном из лондонских отелей, уже нескольких недель лежали на столе президента Рузвельта. И все, что Ланни мог получить сейчас, было бы мрачным удовлетворением, говорившим: "Я предупреждал вас об этом". А поскольку это было так, он отказался слушать чьи-либо возбужденные речи, а будет спать, а утром не предложит Золтану ехать в аэропорт и присоединиться к ликующим толпам, встречающих премьер-министра. Скорее всего, пара пойдёт смотреть картины и будет обсуждать цены и клиентов, как будто бы Европа уже не стояла на пороге второй мировой войны.
Мысли Золтана были в запутанном состоянии. Он был мирным человеком, человеком широких взглядов, хорошим европейцем, который не имел ни с кем никаких разногласий по вопросам национальности, вероисповедания или политической идеологии. Он встречал людей на приятных залитых солнцем полях искусства. Его род занятий включал одновременно и бизнес, и удовольствие. Он позволял ему передвигаться по всему западному
