Фархади вновь повысил голос:
– Подробнее, старший лейтенант, подробнее!
Баженов попросил:
– Если можно, таблетку анальгина и воды, голова болит.
Начальник лагеря взглянул на помощника, стоявшего у окна:
– Мохаммед! Принеси обезболивающий препарат и стакан воды!
Ширзад поклонился:
– Слушаюсь, саиб!
Приняв лекарство, слегка притупившее боль, Сергей ответил на вопрос Фархади:
– До Афганистана я служил в Ашхабаде. В автобате учебной дивизии, командиром взвода подразделения постоянного состава. Был избран секретарем первичной партийной организации. Видимо, справлялся с партийными поручениями хорошо, потому и получил предложение перейти на партийно- политическую работу. Предложение принял. Стал замполитом роты обеспечения учебного полка с перспективой получить должность секретаря партийного бюро батальона. Но был откомандирован в Афганистан.
Фархади спросил:
– Тебя откомандировали или ты, как это нередко происходит в Союзе, сам напросился служить в Афганистане. Погнался за приличным заработком?
– Я ранее писал рапорт с просьбой о переводе «за речку», возможно, он и сыграл свою роль.
– Для чего ты писал рапорт? Главная причина – деньги? Или боевые награды, позволившие бы быстрее продвигаться по службе?
– Ни то и ни другое! Я считал и считаю: место офицера на войне. Для этого его и обучают.
– Даже если война не объявлена? И является поработительной?
– Принимая решения, не считал присутствие наших войск в Афганистане оккупацией. Мы пришли в Афганистан, чтобы оказать помощь народу этой страны построить более цивилизованное государство.
Начальник лагеря усмехнулся:
– С помощью танков? Союз уже оказывал подобную помощь и в Европе, и в Африке, и в Азии. И везде вас ненавидят. Где-то скрытно, где-то, как в Афганистане, открыто! Мне интересно, ты и сейчас считаешь, что ваше правительство, посылая войска в Афганистан, действительно стремилось помочь его народу, а не установить тот режим, который нужен Советам?
– Да! – ответил Баженов.
Фархади поднялся, прошелся по кабинету, встал у стола:
– Это хорошо, что ты правдиво отвечаешь на вопросы. Но скажи, если вы хотели добра нашему народу, почему убиваете его? Почему против вас воюет этот самый народ?
– Против нас воюют те, кому не нужны изменения в жизни простых афганцев!
– Вот как? Кто же, по-твоему, атаковал колонну, которую ты вел через Тургунский перевал?
– Не знаю!
– А я могу тебе их показать. Простые афганцы, вынужденные бежать вместе с семьями в Пакистан от вашей интернациональной «помощи». И таких, вставших на защиту своей родины, тысячи, сотни тысяч! Какому же народу вы помогаете строить новую жизнь, если в вас стреляют даже дети?
Действие таблетки, и так слабое, прекратилось вообще, Баженов вновь потер виски:
– У меня нет ответа на этот вопрос! Как и нет больше сил продолжать беседу. Прошу прекратить ее.
Фархади согласился:
– Хорошо! Мы прекратим, точнее, отложим беседу на более поздний срок, но перед тем, как тебя отведут обратно в подвал, ответь мне на такой вопрос. Тебя захватили в плен, когда ты потерял сознание. Меня интересует, если бы ты не получил контузию то, видя всю бесполезность сопротивления, сам, добровольно, сдался бы в плен?
– Нет!
– А что бы ты сделал?
– Подорвал себя гранатой!
– Смог бы?
– Да!
– Но два твоих подчиненных, имевшие возможность отстреливаться, все же сдались. Ты плохо воспитывал свой личный состав?
Баженов чувствовал, что скоро потеряет сознание. Держась из последних сил, он ответил:
– Эти двое молодые солдаты, они растерялись!
– Так ты не винишь их в трусости?
– Нет!
