– Так!
– Так! Вот о них подумай. О том, что ждет в Союзе родственников предателя. Тебя попытаются списать как пропавшего без вести. Мы же в случае твоего отказа от сотрудничества, естественно, опровергнем эту информацию. Твои родственники узнают, что ты в плену. Более того, что ты сам добровольно сдался в плен тогда, когда твои боевые товарищи сражались до последнего патрона и предпочли смерть позорному плену. Подумай о том, как будут жить твои родители после этого? Как будут смотреть в глаза тем, кто потерял на этой войне своих детей? Если же ты согласишься на сотрудничество, мы сбросим твоему бывшему командованию дезинформацию о твоей героической гибели. Да, какое-то время близкие будут считать тебя погибшим, зато героем. А потом, устроившись в другой стране при содействии структур, о которых будешь оповещен, ты сможешь забрать к себе и родителей. И жить в покое и достатке, вычеркнув из памяти период жизни, связанный с Афганистаном. Я все сказал. Теперь выбор за тобой. Тебя поместят в отдельный барак, в благоустроенную комнату со всеми удобствами, обеспечат качественной пищей. Чтобы думалось лучше! А в понедельник в девять часов утра встретимся. Тогда и объявишь о своем решении.
Фархади повернулся к Абдужабару:
– Кадыр! Проводи господина Баженова через плац в его комнату спецбарака и позаботься о том, чтобы относительно содержания офицера все было обеспечено так, как я только что обещал ему!
Абдужабар кивнул:
– Слушаюсь, саиб!
Комендант обратился к Баженову:
– Прошу на выход, господин офицер!
В его тоне слышалась нескрываемая усмешка. Но Сергей не обратил на нее внимания. Не до того ему было. На пороге он остановился, обернулся:
– Что с моими подчиненными?
– С ними порядок! Ты их еще увидишь!
Сергей в сопровождении Абдужабара направился к бараку, где проживали головорезы спецкоманды «Призраки» и инструкторы-американцы.
Фархади поднял трубку телефона внутренней связи:
– Полковник Довлатов. Займись Баженовым. Но с вечера и ненавязчиво. Он в сомнениях. Развей их!
– Понял, господин!
Слейтер, вернувшись в барак, застал подчиненных в комнате рядового Паслера:
– Что обсуждаем, господа?
Паслер указал на Умберга:
– Да вот, Майк рассказывает интересные вещи, касающиеся чертовых «Призраков».
Сержант, взяв со стола початую бутылку виски, сделал несколько глотков и, прикурив сигарету, спросил:
– И что это за интересные вещи?
– Наши соседи вернулись без двух своих собратьев, – ответил Умберг.
Слейтер кивнул:
– Знаю, ну и что? Что в этом такого? Команда выходила на задание, столкнулась с русскими, те и пристрелили пару уродов из этой банды. Обычное на войне дело.
Умберг поднялся:
– Для боя обычное, бесспорно. Но дело в том, что «Призраки» не имели дело с советскими войсками.
– Что за чушь? Против кого же они действовали? Против конкурентов Фархади? Но это самоубийство – втягивать в междоусобицу спецкоманду, созданную, насколько мне известно, по приказу самого Хикмата!
– Да ни о какой междоусобице и речи нет!
– Тогда я ничего не пойму, Майк!
Умберг обошел стол, присел напротив Слейтера:
– Сейчас поймешь. Я слышал разговор командира спецкоманды с одним из своих подчиненных, прапорщиком. Они обсуждали результаты прошедшего рейда.
– Ну, дальше, дальше?
– «Призраки» выходили в рейд не для того, чтобы провести ряд диверсий против подразделений регулярной армии, а для того, чтобы стереть с лица земли два мирных кишлака. И они сделали это. Провели две карательные акции. Одну в Малитабаде, другую в Гамдеше!
– Мне эти названия ничего не говорят, – заявил Слейтер.
– Мне тоже, – ответил Умберг. – Но ты бы слышал, с каким дьявольским упоением капитан вспоминал резню в Малитабаде. Со спецкомандой в рейд ходил Закир. Плюгавенький тип из окружения Фархади. Проводником и одновременно… оператором. Этот Закир снимал на камеру все, что творили «Призраки» в кишлаках. Прапорщик же все вспоминал случай с каким-то младенцем. Говорил: вот это кадр получился. Очень эффектный. Особенно когда голова ребенка упала на землю рядом с окровавленной матерью. Только за этот кадр, мол, им следует запросить прибавку к вознаграждению. Теперь понял, Энди, что это за вояки? Каратели они. Палачи!
