хреновый подарочек ко дню рождения он получил – пилить лом.
– Как же ваш Диман прошел дежурного? – Лешин был удивлен.
– Повезло. Как только Дима вошел в дежурку, полковник отлить отошел, вместо себя курсанта-стажера оставил. Тот видит,
– Действительно повезло.
– Вот и я о том же.
– И что же сержант?
– А что сержант? Пилил лом. До самого лета пилил. Все полотна с кафедр перетаскал. Накачался на правую руку похлеще культуриста иного. Но распилил.
– Да. Круто.
– Круто потом было. Мы половинки лома водрузили на тот же пожарный щит. Крест-накрест, как кости на эмблеме. Вместо черепа ведро приспособили. Представляешь, как щит выглядел?
– Представляю. – Володя улыбнулся.
– А на следующее утро построение. Ротный как-то сразу не заметил художества, а потом поздно было. Стоим мы строем, в две шеренги, а из-за угла казармы свита вываливает. Генерал в окружении своих замов. Начальник училища был большой любитель проверять ящики с песком. Окурки искал. Найдет «бычок» – кранты, рота без увольнения на неделю. И тут подходит он к пожарному щиту. Мы, как положено, по стойке «смирно» стоим, ротный к генералу метнулся. А тот ящик с песком открыл, поднял глаза и... замер. Увидел распиленный лом. Фуражку на затылок сдвинул и к строю. Ротный тоже обратил внимание на продукт многомесячной деятельности Виталика, побледнел и – за начальником училища. Генерал прошел вдоль шеренг, внимательно каждого осмотрел и – к центру. Говорит: «Не пойму. Вроде выглядят все нормально, без видимой патологии, явных идиотов нет. Какой же мудак распилил лом?» Мы, понятно, молчим. А генерал заводится понемногу. Обращается к ротному: «Вы, помнится, капитан, на последнем совещании говорили о том, что мало у курсантов свободного времени, что часто привлекаем их к строительным работам? Устают, мол, бедные. Да у них энергия через край хлещет. Это же надо додуматься – лом
Раздался звонок телефона внутренней связи.
– Подожди, Денис, – остановил товарища Леший и поднял трубку.
– Слушаю, майор Лешин!
На проводе был командир.
– Володя? Горбунов все еще у тебя?
– Да!
– Дышит?
– В норме.
– Ты извини, Володь, передай ему, чтобы пулей летел в штаб.
– Хреновая из него пуля, товарищ полковник.
– Ничего, передай, дело срочное.
– Передам, Егорыч!
Горбунов, подозрительно сузив глаза, слушал слова товарища.
Лешин положил трубку, посмотрел на собутыльника:
– Давай, Денис, в штаб! Командир вызывает!
– Ну не мать твою за ногу? А говорил – разрешил! Разрешит! Жди! Не-е, в натуре, в штабе, кроме Горбунова, рабочих лошадок нет? Одни ездоки, мать их? – Он быстро наполнил стакан, на ходу выпил. – Ну, ни минуты покоя. Когда же это все кончится? Рапорт, что ли, на увольнение кинуть «пахану»? Задолбали, Володь, честное слово. Работа у них срочная?! Да хрен с ней, в конце концов! И кто столько макулатуры в армии придумал? Руки к чертям оторвал бы, вместе с головой деревянной. Сейчас нагрузят, как ишака. До утра не расхлебаешь...
– Ты мне скажи, Денис, к чему ты этот прикол вспомнил?
– Да так, – неопределенно отмахнулся Горбунов. – Кажется мне, что одни из нас пилят свои армейские ломы поперек, а такие рьяные, как мы с тобой, – повдоль да повдоль!
Недовольно бормоча, майор Горбунов – заместитель начальника штаба по строевой части – вышел из палатки Лешина, направляясь к командиру.
Внезапно начался дождь, и Владимир подошел к небольшому окошку.
Капли змейками струились по стеклу. Лешин попытался пальцем перекрыть движение одной из них. Но вода легко преодолела несуществующее препятствие, стекая вниз на побелевший от солнца брезент палатки.
Во время обеда Владимир зашел на временный склад оружия, отбитого в ходе последней операции у боевиков. Выбрал новенький автомат Калашникова – «АКСУ», магазины к нему. Подмигнул прапорщику, старшему арсенала:
– Командир в курсе!
Прапорщик согласно кивнул головой.
