держали, что он намертво вошел в свою роль. А ты-то зачем меня на понт берешь? Я думал, ты понятия сохранил, оценишь предложение разумно, спокойно. А ты? О какой крови ты вякнул? Какая может быть кровь? Если я могу тебя прямо здесь, вот этими руками удавить. А бойцы твои пойдут на дно, так и не поняв, что их кончили. О чем базаришь, Король? Твои, говоришь, деньги делю? Какие деньги? Разве они у тебя есть? «Бабки» у меня, и я предлагаю тебе сделку. Заметь, сделку, вместо того чтобы просто завалить тебя. Сделку, Король. Ты мне передаешь Поставщика и сам в сторону, я тебе деньги, которых с лихвой хватит, чтобы свалить в эту самую сторону. И не просто свалить, а жить, ни в чем не нуждаясь. Твои люди тоже не будут обижены – всех возьму к себе. А ты говоришь: «ублюдок», «слизняк». Я не в обиде, хотя только за это должен был бы спросить с тебя. Но я помню добро. Помню. В общем, как вижу, договориться сразу нам не удастся. Да я на это и не рассчитывал. Поезжай домой и думай. Дня четыре, считаю, на раздумье хватит. О решении сообщи в субботу, по сотовому. Встретимся только при расчете. Все! Не смею больше задерживать, жду звонка и верю в твое благоразумие.
Король, играя желваками, медленно поднялся, не прощаясь, вышел на палубу. Телохранители сразу обступили его.
– Вызывайте катер, – приказал Король.
Один из охраны включил рацию, что-то бросил в эфир, и вскоре к дрейфующему теплоходу пристала небольшая яхта. Король перешел на нее. Поднял голову. На верхней палубе, широко расставив ноги, уверенно стоял Кирилл. Он хищно улыбался.
– Домой! – рявкнул Король, и катер, развернувшись, понесся вниз по течению и далее – к причалу, где его ждал бронированный «Мерседес».
За всю дорогу Король не проронил ни слова. Эдик, поняв, что босс не в себе, вопросов не задавал.
Геннадий Андреевич Королев напряженно думал. И чем ближе подъезжал он к своей усадьбе, тем больше крепло в нем решение.
Пойти на поводу у Кирилла – значит, обречь себя на смерть, отказаться от предложения – то же самое. Да, Король признавал: он сам виноват в том, что оказался в идиотском положении. Слишком много самостоятельности дал этому зэку, ослабил контроль. В какой-то мере отошел от дел. Но ошибается Кирилл, считая его беспомощным. Ошибается. Король еще в состоянии огрызнуться, сильно огрызнуться.
Главное сейчас обработать Лешего – тайный козырь в смертельной игре с Кириллом. Этого профи надо любой ценой привлечь на свою сторону. Любой. Ибо сейчас от него, от его профессиональных качеств зависит очень многое, если не все.
Кирилл, проводив взглядом катер Короля, возвратился в кают-компанию. Там находился Аким. Ближайший помощник, советник и в прошлом сокамерник Кирилла.
– Ну что, Акимушка? Как тебе переговоры?
– Свой наезд ты называешь переговорами?
– Нет, Аким, если бы я хотел наехать на Короля, то, во-первых, не предлагал бы мирного решения, во- вторых, попросту не выпустил бы его отсюда.
– А я не знаю, с чего вдруг ты затеял эту ненужную игру в кошки-мышки. Все можно было сделать быстро и просто, прямо здесь.
– Можно, базара нет, а главный Поставщик? Я не хочу, чтобы меня считали беспредельщиком и не имели со мной серьезного дела. Король сам отошел от дел. Он не может больше стоять во главе клана. А пытается оставить все как было. Чтобы ему подчинялись все и вся.
– На то и погоняло – Король.
– И никто не пошел бы против него, не ослабь он удила. Добровольно, между прочим. Ему только долю подавай. А работать другие? И отвечать за все другие? Случись что, не дай бог, и кто на нары пойдет? Я пойду. Те, кто пашет на меня, пойдут. Но не Король. Нет. Тот не при делах. Посредник в транзите товара? Это недоказуемо. Склады в болотах Мещеры? Их уничтожить – раз плюнуть, обычный для этих мест пожар, и все дела. Так за что, ответь мне, Король должен получать львиную долю? За имитацию руководства и значимости? Не прокатит. Теперь уже не прокатит. Он стал лишним в цепи, стал балластом. А от балласта при необходимости избавляются, на то он и балласт. И необходимость эта настала.
– Хочешь сказать, что, если Король примет твои условия, ты выполнишь обещание и заплатишь ему?
– Да, я ему заплачу.
– И оставишь в живых?
– Это уже другой разговор, но первым я на него руку не подниму.
– А не думаешь ты, что он по приезде соберет своих бойцов и решится нанести удар?
– Нет. Хотя Король очень этого хочет. Но только сейчас, сегодня. Завтра все будет по-другому. Он умеет управлять эмоциями и перед тем, как предпринять что-либо, тысячу раз взвесит все «за» и «против». И придет к выводу, к правильному выводу, что лучше в данный момент пойти на уступки. Выторговать себе приличный куш и уйти. Уйти в тень. На время. Чтобы где-нибудь набраться сил, спланировать и долбануть по мне из всех орудий! Тем самым вернуть все на круги своя. И уж тогда – отомстить мне. Это он обязательно попытается сделать. Король злопамятен и беспощаден.
– И ты будешь ждать, пока Король наберет силу, если, конечно, все сложится так, как ты мне расписал?
– Нет. Я ждать не буду. Как только в моих руках окажется все дело, места Королю в этой жизни не будет.
– А как же заверение о том, что ты первым не поднимешь на него руку?
– Хочешь поймать меня на слове? Я, Аким, от него не отказываюсь. Но у меня есть ты. И именно ты сделаешь так, чтобы смерть Короля на меня не легла.
– Молодец!
– А как ты хотел? Только так и никак иначе. Давай закончим на этом, пригласи ко мне новенького.
