Я не думаю, что формулировка, использованная в разрешении на брак, изданном в 1528 году, особо оговаривает, что Генриху, когда бы он ни стал свободным для нового супружества, позволительно взять в жены любую женщину, «любой степени [родства], даже первой, ex illicito coito [зачатую незаконно]», подразумевает, что Генрих уже вступил в плотскую связь с Анной. Скорее всего, оно относится к его незаконным любовным сношениям с Марией Болейн. Ничто в письмах Генриха к Анне не подтверждает того, что они быстро стали любовниками в полном смысле слова.
Нет сомнений в том, что Анна Болейн была непопулярной королевой. В государственных бумагах содержится множество наветов на нее. Все упомянутые в романе взяты из подлинных источников того времени.
Личности женщин, которые были любовницами Генриха VIII в 1533 и 1534 годах, остались неустановленными. Первой из них, предположительно, была Элизабет Кэри, а второй, и это моя догадка, – Джоан Эшли. Она была незамужней и служила фрейлиной у Анны Болейн.
Много сожалений высказывалось по поводу того, что после смерти Анны без матери осталась ее дочь двух лет и восьми месяцев от роду. На самом деле Анна очень редко видела ее, будущую Елизавету I. У девочки с трехмесячного возраста был собственный двор, и Анна нечасто навещала ее, а при большом дворе Елизавета появлялась крайне редко. От королев династии Тюдоров не требовалось, чтобы они самолично воспитывали своих детей, хотя в романе мы видим, что Анна интересуется браком Елизаветы, чего от нее и ожидали. Мы располагаем списком предметов одежды, которые она купила дочери. Ее вовлеченность в жизнь дочери была невелика, и это подсказало мне, что, разочаровавшись полом ребенка, Анна испытывала трудности с тем, чтобы ощутить привязанность или любовь к дочери. В романе для нее это дополнительный источник печали.
Некоторых читателей могло удивить мое предположение, что банкетный зал в замке Садли построил Джаспер Тюдор, хотя обычно эту работу приписывают Ричарду III. Ричард действительно владел замком, однако нет свидетельств того, что он хоть раз посещал это место. Джаспер Тюдор был его хозяином с 1486 года до своей смерти в 1495 году, поэтому более вероятно, что постройка была произведена по его инициативе.
Не существует исторических свидетельств причастности Джорджа Болейна к смерти Екатерины Арагонской. Читатели, которым интересно узнать больше об этой истории, могут обратиться к моей электронной книге «Почерневшее сердце», где продолжается линия, лишь намеченная в первом романе серии «Екатерина Арагонская. Истинная королева». После вскрытия тела Екатерины появились слухи об отравлении, и отчет был засекречен. Попытка отравить епископа Фишера действительно предпринималась (хотя Ричард Роуз в действительности был другом епископского повара), и Болейнов подозревали в том, что за этим покушением стояли они. Анна Болейн предупреждала епископа, чтобы тот не посещал заседания парламента, если не хочет повторения недуга, вызванного ядом. Конечно, Екатерина умерла очень вовремя, если иметь в виду потребности Анны, которая была беременна и желала родить наследника, законность которого никто не станет оспаривать. Узнав о смерти Екатерины, Анна плакала в своей часовне. Но в сумме эти факты не дают оснований утверждать, что Екатерину отравили Болейны.
Компрометирующие разговоры Анны Болейн с Норрисом, Уэстоном и Смитоном, а также ее беседы в Тауэре воссозданы на основании детальных отчетов Кингстона, представленных Кромвелю. Некоторые из этих разговоров выглядят бессвязными и несут в себе мало смысла. Я подозреваю, что записывалось не каждое высказывание узницы, а потому, пользуясь творческой свободой романиста, попыталась придать им бóльшую логичность.
Крылатую фразу «Порядок есть порядок» лейтенант Тауэра сэр Эдмунд Уолсингем на самом деле сказал сэру Томасу Мору.
В некоторых источниках упоминается, что отец Анны был среди пэров, которые осудили ее на смерть. Этот вопрос я подробно обсуждала в своей книге «Леди в Тауэре. Падение Анны Болейн».
Речь Джорджа Болейна, произнесенная с эшафота, выходила далеко за пределы обычного в таких случаях и ожидаемого от тех, кто готовится умереть, признания своих грехов. Его слова содержали намек, что он несет на совести тяжесть вины за какое-то ужасное деяние(я). Доказательства его сексуальных отношений я привела в книге «Леди в Тауэре».
Я не придерживаюсь мнения, что Генрих VIII, будучи в браке с Анной, страдал импотенцией, как утверждалось на суде над Джорджем Болейном. Тот факт, что за три года замужества Анна четыре раза была беременна, вызывает сомнения в мужском бессилии короля. Я не являюсь сторонницей и популярной теории, что характер Генриха VIII внезапно изменился после падения с коня в январе 1536 года. Источник, где утверждается, что король два часа пролежал, ничего не говоря, не заслуживает доверия.
Описание последних сцен жизни Анны было изнурительным делом, и я долго не могла забыть о нем. Если кого-нибудь удивляет то, как я представила момент обезглавливания Анны, должна заметить, что судья сэр Джон Спелман, свидетель казни, записал, что он видел, как двигались ее глаза и губы после усекновения головы. В книге «Леди в Тауэре» ведется дискуссия на тему, сохраняется ли сознание после отрубания головы. В 1983 году одно медицинское исследование пришло к следующему заключению: «Не имеет значения, насколько эффективен метод казни, все равно невозможно избежать по крайней мере двух или трех секунд интенсивной боли». Другое исследование, произведенное в конце XIX века, утверждает, что большинство жертв гильотины умирают в течение двух секунд, но более современные оценки продлевают это время в среднем до тринадцати секунд. В 1905 году один французский врач наблюдал за смертью лишенного головы преступника, процесс умирания занял от двадцати пяти до тридцати секунд.
Разрыв спинного мозга вызывает смерть, только когда мозг совершенно лишен поступления питающего его кислорода из-за обширного кровоизлияния. В 1956 году два французских врача сделали вывод: «Смерть не наступает мгновенно: каждая составная часть организма переживает обезглавливание отдельно. Это жестокая вивисекция». Вероятно, Анна Болейн испытала несколько ужасных моментов, в которые она сознавала, что с ней происходило.
Как у меня бывало и в случае с написанием других исторических романов, изложение вымышленной версии событий жизни Анны с ее точки зрения позволило мне по-новому взглянуть на них. Мне кажется, я лучше поняла, что сделало ее такой, какой она была, ее враждебность по отношению к кардиналу Уолси и Томасу Кромвелю, почему не сложился ее брак с Генрихом VIII и почему она проявляла такое недоброжелательство к Екатерине Арагонской и леди Марии. Это дало мне возможность описать главную героиню в более сочувственном свете, чем я могла бы сделать это как историк, если бы держалась строго внутри рамок источников и обоснованных ими предположений.
Я хочу выразить огромную благодарность моим редакторам
