– Гордая птица. Не игрушка для ребёнка.
– Да уж, не какой-то щенок.
Не смотрят в мою сторону. Я понимаю – воспитывают.
– Когда пойду в школу, покормите, если прилетит, – сказала, вытерев слёзы.
Но больше мы нашего орла не видели…
Как небо трескалось
– Ох, похолодало! – сказал, ёжась, вошедший с улицы брат. – Неба не видно, так и трещит от мороза.
Я поняла буквально – что небо трескается. Обрадовалась. Никогда такого не видела. Выбежала в восторге. Мама вслед:
– Эй, оденься!
Куда там! Я её не слышу. Вглядываюсь в небо: никаких трещин. Кое-где звёзды проклёвываются. Месяц тонкий, вот-вот исчезнет… Уши замёрзли, пришлось прижать к ним ладони и бежать обратно.
– Опять пропустила самое интересное! Брат, почему ты меня не позвал, когда небо трескалось? Расскажи, что ты в трещинах видел!
Он засмеялся.
– А ты не застала? Там чего не было – сады райские!
Пастухи захохотали. Эрчэни серьёзно сказал:
– Я, бывало, от этих трещин глаз отвести не могу. Красота! Только слишком быстро закрываются, всласть не насмотришься.
– О-о, вот я невезучая! – расстроилась я. – А как часто так бывает?
– Раз в год всего. Ну, не переживай, ты маленькая, наглядишься ещё на небесные дырки.
Слышу, как хихикают остальные: «Вот девчонка! Что-нибудь да учудит!»
Видя, что сейчас заплачу от огорчения, брат подзывает меня:
– Иди сюда, в карты научу играть!
Я сразу забываю о райских садах. Меня учат играть в «барыш» и «дурака». В отсутствие пастухов я учу цифры и названия карт. Иногда мама соглашается поиграть, но предупреждает:
– В школу пойдёшь, учти: учителям не нравятся девочки, играющие в карты.
В школе
Мама с братом везут меня в посёлок. Скоро я пойду в школу. Брат учит правильно называть имена мамы и отца, которого давно нет с нами. Играя в карты, я научилась решать в уме задачи на сложение и вычитание, но ещё плохо знаю, как цифры пишутся на бумаге.
– Ноль – как буква «о» и лицо, – говорю я.
– Единица – как стоящий человек с поникшей головой, – продолжает брат. – А двойка – как бегущий.
В посёлке мне купили новую одежду, а портфеля в магазине не оказалось. Мама сшила сумку из оленьей шкуры. На ногах у меня чёрные ботинки, жёсткие, будто картон. Подошвы толстые, подошвам никакие камни не страшны. Платье длинное, я наступаю на подол, но длина – это красиво, я не дала маме обрезать.
– Ты теперь ученица. Не бегай, ходи степенно, – наказывает мать.
– Ладно, – соглашаюсь я, и тут же убегаю вприпрыжку.
Боясь опоздать, утром встала рано. Попрощалась с игрушками:
– Ведите себя хорошо, чтобы я за вас не стыдилась. Я стала школьницей.
Детей в школе много. На крыльцо вышел дяденька и звякнул оленьим колокольчиком.
– Звонок прозвенел, – сказал какой-то мальчик.
– Не звонок, а олений колокольчик, – поправила я.
– Звонок! – мальчик шлёпнул меня портфелем по спине.
– Олений колокольчик! – я тоже стукнула его сумкой.
Нас развели в стороны и поставили в шеренги. Напротив стоят учителя, говорят о чём-то громко и много. Первоклассникам выдали тетради и карандаши, завели в комнаты – классы и посадили за покатые столы – парты. Оказавшись за одной партой с драчливым мальчиком, я показала ему язык. Он погрозил кулаком.
Учитель сказал, что будет учить нас счёту, письму и чтению. Спросил имена – наши и родителей. Спросил, что мы умеем делать. Я спела эвенскую песню и спросила, не рассказать ли мне о волках.
– Потом расскажешь, Нулгынэт, – сказал учитель.
Когда снова задребезжал олений колокольчик, все выбежали из класса. Я схватила сумку и побежала домой. Мой сосед по парте закричал:
– Удрала, удрала! Ловите!
Меня поймали и вернули в школу. Оказывается, школа на этом не закончилась.
У меня хорошее прозвище
Я решила все примеры и задачи в учебнике, поэтому мне разрешили уходить домой, когда идёт урок арифметики.
– Кто учил тебя решать? – спрашивают ребята.
– Все, – осторожно отвечаю я. Опасаюсь признаться в карточных играх. Прошлой зимой Никус проиграл в карты несколько оленей, и его за это ужасно ругали на колхозном собрании. Отобрали несколько карточных колод. У меня тоже есть старенькие потрепанные карты. Боюсь, что могут отобрать. Играю в них, прячась в укромном месте.
Однажды одноклассница Татка выследила меня и увидела мою игру в карты. Пришла я утром в школу, а там уже все известно, и учителю рассказать успели. Анатолий Васильевич завёл меня в учительскую.
– Ни взрослым, ни тем более ребенку играть в карты нельзя.
– Знаю… Больше не буду…
На перемене я поколотила ябеду Татку.
– Карточница! – крикнула она.
Меня стали дразнить «карточницей» и почему-то «яблоком». На первое прозвище я обижалась, от второго приходила в ярость. Я не знала, что это за слово, и подозревала худшее, вроде выражения «плохой человек». Сейчас думаю, что дразнили меня потому, что я была круглощёкой и румяной.
В школе мне нравилась русская учительница Любовь Ивановна. Она не знала по-якутски, поэтому дети иногда над ней смеялись. Ко мне учительница относилась очень хорошо, и я решилась спросить:
– Любовь Ивановна, что такое яблоко?
Она поняла последнее слово «яблоко».
Ответила по-русски, но я не поняла.
Её дом находился по дороге к моему жилью. Любовь Ивановна пригласила меня к себе. Усадила за стол, принесла и открыла какой-то ящик. Вынула из него красный мячик. Ах, какой чудесный шёл от него аромат!
– Вот что такое яблоко, – сказала учительница. – Ешь, пожалуйста!
Я не поняла. Сижу, моргаю глазами. Любовь Ивановна сделала вид, что жует. Взяла из ящика второй такой же мячик и звонко укусила. Брызнул светлый сок. Запахло прямо как… не знаю, с чем сравнить! Как всё самое вкусное на свете.
Так это еда! Я взяла яблоко. На зубах оно скрипнуло свежо, как снег под ногой. И оказалось действительно таким же вкусным и сладким, как обещал его запах.
– Яблоко хоросо.
– Да-да, это и есть яблоко!
– Хоросо… Скусно.
Я съела яблоко, встала со стула и подошла к двери.
– Домой? – спросила учительница.
– Да. Дом.
Она положила мне в сумку два яблока и горсть конфет. Сказала что-то длинное. Я согласно закивала:
– Да, да. Яблоко. Дом. Хоросо. На здоробье.
Дома рассказала, как ходила в гости к русской учительнице. Поделилась со всеми яблоками. Таких конфет, которые она мне дала, я никогда не пробовала. На них были прозрачные шуршащие фантики. Я угостила ими одноклассников.
– Яблоко, ребята, это очень здорово! Любовь Ивановна вчера подарила мне яблоки.
– Ты, ты яблоко! – хохочут мальчишки и девочки.
– Ладно, смейтесь. Правильное прозвище дали, за это спасибо. Хорошее прозвище.
После такого заявления они перестали обзываться. Но начали ябедничать на меня русской учительнице. Что было, чего не было – все докладывали. Она вызывала меня и долго со мной разговаривала. Я улыбалась и вежливо отвечала:
– Да, да. Хоросо. Да.
Из того, что она говорила, я не понимала ни слова.
Все Снегурочки – загляденье
К Новому году мы вырезали из цветной бумаги разных зверюшек и склеили красивые цепочки из флажков. Учителя поставили в школьном зале ёлку. Я никогда не видела Новый год. И вот он наступил.
Девочка, которая должна была представлять Снегурочку, внезапно заболела, и белый
