Качаясь под весом оружия и боеприпасов, парень стал осторожно спускаться с холма. Судя по ощущениям, на нём вновь висело не меньше тридцати килограммов. С такой тяжестью на спине можно потерять равновесие, даже шагая по ровному месту, а если споткнешься и полетишь под уклон, то сломаешь все руки и ноги. Да вдобавок и шею.
Хорошо, коли сразу умрёшь, а то будешь лежать, как бревно, пока не подохнешь от жажды и отсутствия пищи. Своих рядом нет, а на фрицев надеяться нечего. После засады, что мы тут устроили, они наверняка озверели. Увидят бойца в таком состоянии и решат, что не стоит тратить пули на проклятых славян. Мол, пусть страдает подольше.
Не успел он спуститься до середины откоса, как сзади послышался свист сразу нескольких мин. «Неужели опять перелёт? – испугался пушкарь. – Прошлый раз они врезали в дом, что стоит у подошвы холма, а теперь куда прилетит? Не дай бог, прямо в меня».
На счастье бойца, фрицы освоились с местностью. Навели миномёты достаточно точно и сразу попали туда, куда целились. Десятки снарядов ударили по плоской площадке. Вновь изрыли её глубокими ямами и вконец завершили разрушение пушки.
Одна мина попала точно в казённик и разнесла его вместе с щитом. Так что после второго обстрела орудие уже не годилось даже в капитальный ремонт. Его можно было отправить лишь в переплавку. Так же, как двадцать бронемашин, которые она уничтожила: восемь средних танков «Т-4» и дюжину транспортёров.
Отход от станицы
Спустившись с высотки, Павел глянул на дом, стоявший возле самой подошвы холма. Увидел кучу дымящих развалин и понял, что все лошади до одной погибли под обломками зданий. А те, что остались в живых, потом сгорели в бушующем пламени. Поэтому если он соберётся отсюда удрать, то вся надежда лишь на свои крепкие ноги да на тот мотоцикл, что отбили у фашистских разведчиков.
Он посмотрел через дорогу и с облегчением убедился, что сарай, за которым находилась машина с коляской, стоит невредимым. Повернулся к позиции пехотинцев, где почва была изрыта минами, словно там потрудилась стая гигантских кротов. Быстро восстановил сорванное бегом дыхание. Несколько раз вздохнул полной грудью и рванулся вперёд.
С той стороны реки раздалась длинная очередь. Строчка пуль не долетела до парня несколько метров. Ударила по сельской улице, перечеркнула её поперёк и подняла в воздух фонтанчики пыли. Пока фашисты уточняли прицел, парень проскочил открытое место и оказался под защитой пригорка.
Добрался до хода сообщения, ведущего к окопу пехоты. Поднялся по нему почти до вершины бугра, но попал не в траншею, где стоял пулемёт, а в большую воронку размером около полутора метров. Прямо перед собой Павел заметил оплавленную кучку железа, в которой с трудом опознал останки «максима».
Быстро опустился на корточки. Сбросил с плеча четыре винтовки и положил рядом мешок с боеприпасами. Посмотрел вправо и влево и увидел неглубокие выемки, идущие в разные стороны. Всё вокруг было усыпано рыхлой землёй, от которой несло сгоревшим тротилом. Кое-где ещё слабо курился ядовитый дымок.
Ни живых, ни убитых бойцов он сперва не заметил. Пригляделся внимательней, и в глаза бросился чей-то сапог, торчавший из глинистой почвы. Там серела чья-то рука, густо покрытая пылью. Рядом темнела спина в грязной, как прах, гимнастёрке.
Парень упал перед ней на колени и стал быстро откапывать красноармейца. Вдруг человек не убит? Просто лежит без сознания, а если ему не дать глотнуть свежего воздуха, то он задохнётся.
Ни сапёрной лопатки, ни каких-то других инструментов под рукой не нашлось. Где лежат заступы, которыми рыли окоп пехотинцы, он, конечно, не знал, а искать их не было времени. Весь шанцевый инструмент, приложенный к артиллерийским возкам, погиб во время взрыва снарядов. К тому же парень был так сильно нагружен на вершине холма, что не мог взять с собой даже самую малость. Разве что сжать что-то в зубах.
Хорошо, что мины взрыхлили твёрдую почву и она легко отгребалась ладонями. Первым оказался тот пехотинец, который сидел на мотоцикле за Павлом и делал вид, что он фашистский разведчик.
Парень откопал его голову. Повернул на правую сторону так, чтоб человек мог свободно дышать. Убедился, что он ещё жив. Сгрёб с бойца немного земли и взялся за его крепкие плечи. Хотел положить лицом кверху. Увидел, что чуть ниже лопаток торчит острый осколок железа, и замер, не зная, что теперь делать.
Крови вытекло на удивление мало. Так, небольшое пятно на гимнастёрке, размером с детский кулак. Несмотря на неопасный вид раны, Павел опешил. Ведь сталь вошла в спину возле пояса. Застряла в костях позвоночника и, видимо, перебила спинной мозг Николая.
Решив, что лучше оставить всё, как оно есть, парень взялся за других пехотинцев. Вторым оказался сержант. Павел вытащил его из земли и понял, что Олег лишь оглушён. Ещё четверо были мертвы. Кто-то погиб от контузии взрывной волной, кто-то от ранений осколками.
Ещё двое куда-то бесследно исчезли. Только наткнувшись взглядом на разбитый «максим», парень понял, куда они делись. Он уже видел, что делает мина, попав в человека, и прекратил свои нелёгкие поиски.
Не успел он немного прийти в себя, как сержант шевельнулся. Поднял грязные веки. Увидел чумазого Павла и, растягивая слова после контузии, удивлённо спросил:
– Ты как здесь оказался?
– «Дивизионка» разбита при обстреле высотки, – доложил усталый пушкарь. – Лейтенант и расчёт погибли на месте. Я собрал винтовки и боеприпасы и прибыл в ваше подразделение.
– Трудно нам придётся без поддержки орудия, – протянул сержант пехотинцев. Тяжело поднялся на ноги. Выглянул из развалин окопа и посмотрел на тот берег. Павел поднялся с корточек. Осторожно устроился рядом с Олегом и глянул туда же, куда смотрел командир.
Около сотни фашистов деловито рубили деревья, растущие на болоте. Пилили их на небольшие куски. Вытаскивали на высокую дамбу и волокли прямо к реке. Десяток стрелков быстро разделись. Вошли в мутную воду и переплыли на правую часть разрушенной переправы. Еще столько же осталось на том берегу.
Фрицы перекинули тросы с одной стороны на другую. Намотали на балки настила и натянули их словно струну. По всей видимости, они собирались крепить сверху короткие жерди и устроить из них что-то вроде подвесного моста. Двадцать фашистов трудились не покладая рук. Они вбили в настил пять-шесть ломов. Взяли те же канаты. Привязали к верхушкам толстых прутов и сделали из них нечто вроде перил.
«Ещё час или два, и вся эта свора рванётся вперёд, – размышлял над увиденным Павел. – Перебежит по шаткой конструкции и окажется возле станицы. Нас здесь всего три человека».
Посмотрел на лежавшего Николая. Заметил его
