Он подбирает меня у дороги.
— Помню, как я приходил сюда, — говорит Макс, пока я забираюсь в его разбитый «фиат». — Лили никогда не пускала меня дальше ворот.
Я расспрашиваю о Лили, его тете. Насколько близки они были с Вивьен? Я завидую их близости, мне кажется, что один откровенный разговор с Вивьен ответил бы на столько вопросов, развеял бы столько сомнений! Была ли Лили похожа на Макса? Я наблюдаю за своим новым знакомым, пока он везет нас по раскаленной дороге через рощу, окна машины открыты, и легкий ветерок играет с его волосами. Он показался мне красивым еще в первую нашу встречу, но только сейчас, при дневном свете, я могу рассмотреть черту, определяющую все, и не могу забыть о ней.
Я ни у кого не замечала подобного.
Кроме Джеймса.
— Все в порядке? — спрашивает Макс.
Я смотрю, как легко его рука держит руль снизу, и вспоминаю вечер, когда Джеймс повез нас к побережью, потому что мне вдруг захотелось рыбы с чипсами, которые продают именно там.
— Да, — отвечаю я, отгоняя воспоминания, — просто мне нужно много тебе рассказать.
* * *Я не ожидаю оказаться у Макса дома, но именно туда он привозит меня. Он живет в скромном доме в деревне — в нем раньше был монастырь, здесь полно странных прохладных комнат с влажными стенами. Пахнет чудесно, как в церкви. Мне нравится, как он обставил жилье — массивная мебель под старину.
— Это вещи Лили, я не мог от них избавиться… — вперемежку с современными фотографиями на стенах — оказывается, что эти черно-белые снимки Флоренции сделал он сам. — Просто хобби, ничего особенного.
Я беру с полки одну из книг — здесь в основном серьезные исторические тома: «Дорога в Рим», «Немецкая война», «Падение СССР» и все такое.
— Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? — спрашивает он, и я снова замечаю трещинку на подбородке.
— Конечно. Кофе, если можно.
Мы сидим на заднем дворе, в маленьком патио, окруженном поникшими от солнца деревьями, и Макс смущенно рассказывает, что, сам того не желая, уничтожал каждое растение, которое покупал или получал в подарок. Я смеюсь над этой историей, и от этого становится неловко — все выглядит так, будто у нас свидание. Так я смеялась над шутками Джеймса, но то был скорее нервный смех, он был моим боссом, и большего не позволяли приличия. С Максом все легко, естественно, и я просто искренне смеюсь.
Билл сказала бы, что это свидание. Она постоянно пыталась меня с кем-то познакомить, хотела отвлечь и заставить «посмотреть на этого идиота объективно».
— А Макс хорош собой? — сразу же спросила меня подруга, когда я рассказала ей обо всем. Я успокоила ее, сказав, что ничего такого, — ведь и правда, — но Билл все равно решила, что он хорош, потому что… ладно, он хорош.
— Итак, — Макс откидывается назад, — расскажи мне все.
И я рассказываю. О встрече с Сальваторе в Овальном саду. О том, как Вивьен отправилась к доктору, о таблетках, которые привезли раньше. О ключе от всех дверей, оказавшемся именно там, где он и сказал, — в камине бального зала, о том, как я открыла дверь на чердак. О найденной там записке. О дневнике Вивьен. Почему-то я не рассказываю о привидении у фонтана, отчасти потому, что сама не уверена в том, что видела, отчасти потому, что это звучит так неправдоподобно, что он может засомневаться в правдивости и всего остального. На самом деле я избегаю любых упоминаний о фонтане. Не могу даже произнести это слово. Оно под запретом.
— А в дневнике было что-то о Лили? — спрашивает он.
— Я прочла только эту запись.
Макс наклоняется ко мне:
— Нам нужно заполучить его.
— Но это слишком рискованно. Правда, Макс, меня очень испугали слова Сальваторе. Да и все это меня пугает. Я, кажется, схожу с ума.
— Это он сошел с ума.
— Откуда нам знать? — хмурюсь я. — Адалина сказала, что он не в своем уме, но это звучало так… будто она хотела, чтобы я игнорировала его. Как будто придумывала алиби для себя. Она сказала, что он свихнулся много лет назад. Хотя Сальваторе и напугал меня, он кажется самым честным человеком в Барбароссе.
— А ты так и не видела Вивьен?
— Только мельком. На заднем сиденье машины. Я уверена, что она наблюдала за мной не раз. И я практически уверена, что она была на чердаке — я слышала. Но нет — лицом к лицу я с ней не встречалась.
— Это странно.
— Еще как. Даже если бы я захотела передать ей послание от Лили, Адалина не пропустила бы меня.
Я пересказываю Максу подслушанный мной разговор, в котором Вивьен убеждала Адалину, что я похожа на кого-то.
— Кого они имели в виду?
— Не знаю. Но это должно быть связано, ты так не думаешь? То, что свело с ума Сальваторе, и извинения твоей тети?
Макс пожимает плечами:
— Не исключено.
Я роюсь в сумке и достаю каракули с чердака. Он никогда тебе не достанется. Он всегда будет моим. Я уже говорила Максу о том, что там написано, но ему стоит увидеть оригинал, чтобы понять все безумие этой записки.
— Ничего себе, — говорит он.
— Как думаешь, кто это написал?
Он выдыхает.
— Наверное, это муж, Джио, — отвечаю я сама себе. — Точнее, это о нем.
— Sí. Точно.
— Кажется, ты недоговариваешь.
Макс отставляет кофе и собирается налить чего-то покрепче. На столе появляется бутылка граппы и два стакана. Он наполняет их и какое-то время молчит.
— Лили упоминала о сестре, — говорит он, — Изабелле. Она доставляла Вивьен много горя. Они готовы были вцепиться друг
