Однако великан поймал левой рукой свою дубину, которую все еще сжимала кисть отрубленной руки, и стал грызть зубами рукоятку топора, потом впился в каменное лезвие, изо рта у него пошла пена, в такой он был ярости. Вдруг он громко зарычал и бросился на Одиссея, выбил из рук щит и ударил по голове, проломив его золотой шлем, Одиссей упал на одно колено, в глазах у него потемнело. Но когда он падал, под руками у него оказался огромный камень – место, где они сражались, было священным, в глубокой древности, еще до времен фараона Мена, здесь был храм, уже давно разрушившийся. Скиталец схватил камень обеими руками, это была базальтовая голова разбитой статуи какого-то бога, или человека, или фараона, чье имя давно забыто, или древнего неведомого божества. Собрав все свои силы, Скиталец поднял камень и встал на ноги – камень был так тяжел, что впору везти на колеснице, – прицелился и швырнул листригону прямо в грудь. Тот крутил свой дикарский топор, готовясь нанести следующий удар, но не успел, огромный камень проломил ему средостение, он зашатался и упал, как срубленное дерево, изо рта хлынула черная кровь, и жизнь его покинула.
Варвары, наблюдавшие издали за поединком, отодвинулись в ужасе еще дальше, а Скиталец рассмеялся, словно одержавший победу бог, – он сполна расплатился по старому счету, этот последний удар был достоин Одиссея, громителя городов.
VIII. Когда Одиссей вернется…
Да, Одиссей смеялся, как бог, хоть и знал, что конец близок, что враги в лагере и друзья за его пределами смотрят на него в растерянности и не знают, что делать.
– Убить его! Убить! – кричали разноплеменные варвары каждый на своем языке. – Убить его!
Кричать они кричали, однако приступить к делу боялись и кружили вокруг Скитальца, точно гончие вокруг загнанного матёрого вепря.
– Пощадите его! – кричал вождь ахейцев, который наблюдал за поединком из-за земляного вала, потому что ахейцы не принимали участия в битве, они оставались возле своих кораблей, чтобы защищать их, если понадобится.
– Отпустите его! – кричали военачальники фараоновой армии, но спасать Скитальца никто не бросался.
Жизнь Скитальца висела на волоске, и вдруг в дальних рядах солдат фараона раздался громкий крик – крик ужаса и изумления, он катился всё ближе, как волна, и наконец уже можно было различить, что люди выкрикивают имя – имя Хатор.
– Хатор! Хатор! – кричали они. – Смотрите, едет Хатор!
Скиталец быстро повернул голову и увидел золотую колесницу, которая мчалась по песчаному склону к воротам лагеря. и забрызганы кровью. Они неслись по залитой кровью земле, точно кони рассвета, летящие по кроваво-красному небу. Правил колесницей худой, иссохший старичок, он сидел, весь подавшись вперед, рядом с ним стояла Елена Златокудрая. На ее груди сияла рубиновая звезда, ветер развевал ее длинные волосы и легкие, струящиеся одежды.
Молочно-белые жеребцы были все в поту
Она напряженно всматривалась в даль и наконец увидела среди толпы врагов его, Одиссея, царя Итаки, своего возлюбленного, и с уст ее сорвался крик. Елена сбросила вуаль, скрывавшую ее лицо, и красота ее ослепила мужчин, точно вынырнувшее из туч солнце. Она указала на ворота и протянула руки к солдатам фараона, призывая их взглянуть на нее и следовать за ней. Солдаты с криком бросились вслед за ее колесницей, ибо мужчины должны следовать за Еленой, куда бы она их ни повела, – через Жизнь к Смерти, через Войну к Миру и Покою.
Колесница подлетела к воротам лагеря, сопровождаемая воинами фараона. Защитники ворот увидели, как прекрасна та, что стоит в колеснице, и закричали каждый на своем языке, что это богиня Любви, она явилась, чтобы спасти бога войны. Варвары стали в беспорядке разбегаться, кто-то остался стоять, ошеломленный ее красотой, их сбили кони и раздавили колеса колесницы. Елена въехала в ворота, за ней хлынули в лагерь люди фараона. Реи притормозил коней возле разбитой колесницы Скитальца, и Скиталец с радостным криком прыгнул в колесницу Елены.
– Ты примчалась, чтобы быть рядом со мной в моем последнем бою? – прошептал он. – И ты в самом деле аргивянка Елена, та, кого я люблю, или я опьянен пролитой кровью и ослеплен сверканьем мечей и мне перед смертью боги явили видение?
– Нет, Одиссей, я не видение, я – Елена, – сказала она нежно. – Мне стала известна правда, и я легко простила твою вину, она невелика. Но ты забыл слова бессмертной богини, которая отныне стала моим вечным врагом, она коварно заманила тебя в эту ловушку, и потому не судьба, Одиссей, Елене стать твоей супругой в этой жизни. Это твой последний бой, Одиссей. Веди же своих солдат, они ждут, враги надвигаются, точно черная грозовая туча, готовая метать копьи молний. Вперед, Одиссей, вперед! Пусть свершится твоя судьба и исполнится предсказанное богами!
Скиталец призвал к себе военачальников, военачальники выстроили солдат, и, следуя за рубиновой звездой, они устремились на приготовившегося к битве врага, точно гонимая ураганом приливная волна, и, как вода поднимается, затапливая прибрежные скалы, так солдаты фараона набросились на врагов, смяли и разгромили их ряды. И там, где кипел особенно жаркий бой, сверкала рубиновая звезда на груди Елены, и ее чарующий голос возвышался над стонами и криками умирающих.
Войско разноплеменных варваров было уничтожено, солдаты фараона приблизились к валу, который возвели вокруг своего лагеря ахейцы, чтобы защищать корабли, впереди на золотой колеснице ехали Скиталец и Елена. Командующие флотом ахейцев с изумлением наблюдали из-за вала, как гибло в кровавой бойне войско их союзников.
– Смотрите, кто это? – воскликнул один из ахейцев. – На нем золотые доспехи, какие носим мы, ахейцы, но он ведет солдат фараона, и они побеждают!
Другой капитан, по виду старше всех, вгляделся в Скитальца и сказал:
– Да, когда-то я видел в точности такие доспехи, и воин, который их носил, был подобен этому. Такие доспехи были на Парисе, сыне Приама, – Парисе Троянском, только его уже давно нет на свете.
– А кто она? – воскликнул первый. – Та, на чьей груди горит рубиновая звезда? Та, что едет в колеснице с воином в золотых доспехах, та, что прекрасней всех женщин на свете, что поет, когда солдаты вокруг умирают?
Самый старший из капитанов снова стал пристально вглядываться, потом сказал:
– Да, такую женщину я тоже видел. Она тоже любила петь и тоже была прекрасней всех женщин на свете – сама красота, и на груди у нее тоже горела звезда. Елена Троянская ее носила, Елена аргивянка, Елена Прекрасная, из-за
