Я внял твоему повелению. Перед тобой Рима, дочь Дитаны, царя вавилонского, вдова фараона Верхнего Египта Хеперра, а также и Кемма, воспитательница царской дочери Нефрет, царевны Египта.
– Вижу, сын мой, но кто же четвертый, вот этот сильный негр, о ком я ничего не говорил?
– Отец, без его помощи, поистине ниспосланной богами, никто из нас не стоял бы здесь сегодня: это он не впустил предателей в дверь, секирой своей убив всех восьмерых.
– Не совсем верно, сын мой, или мой дух ввел меня в заблуждение: ведь одного сразила госпожа Кемма.
Ру, слушавший обоих со все большим удивлением, не смог сдержаться:
– Истинная правда, о пророк, а может, и бог! – воскликнул он. – Это она убила негодяя, что проскользнул мимо меня. И то был сильнейший удар, который когда-либо наносила женская рука. О пророк, твои глаза и впрямь очень зорки, если ты видел все это.
Слабая улыбка скользнула по лицу Рои.
– Подойди сюда, Ру, – так, кажется, тебя зовут, – промолвил он.
Великан повиновался и по собственной воле пал на колени перед ним.
– Слушай же меня, эфиоп Ру, – продолжал пророк. – Ты человек бесстрашный и верный. Ты сразил тех, кто убил господина твоего, царя Хеперра, и вынес тело его с поля битвы. Сейчас же дарованные тебе свыше сила и доблесть спасли наследницу трона Египта и царицу от заточения и гибели. Потому я принимаю тебя в нашу Общину, в которой никогда доселе не было негров. Тебя обучат простым ритуалам и некоторым молитвам. Но знай, Ру, стоит тебе выдать самую малую тайну или учинить зло кому-нибудь из своих собратьев, ты умрешь, и вот как… – И, наклонившись, Рои прошептал что-то эфиопу.
– Не надо, молю тебя, прорицатель! – воскликнул в ужасе Ру, поднимаясь с колен. – Ни о чем подобном не слышал я ни в Эфиопии, ни в Египте, ни на войне, ни в дни мира. Но твои угрозы излишни: я в жизни никого не предал, уж тем более не предам тех, чей хлеб ем и кого люблю. – И Ру обратил взор на царицу и младенца.
– Слушай же! – продолжал пророк. – Отныне ты – телохранитель и страж наследницы престола Египта. Куда бы она ни двинулась, следуй за нею. Если она почивает, твое ложе – у ее двери. Если ей придется воевать, будь рядом, прикрывая ее, словно щитом, своей жизнью. Когда бы она ни отправилась в путь, – днем ли, ночью ли, – ты пойдешь рядом, а если она умрет, умрешь и ты и проводишь ее в царство мертвых. Это будет наградой тебе, ибо те благословения и сила, коими наделена она, осенят и тебя, и ты станешь служить ей вечно. А теперь отойди назад.
– Лучшей участи мне и не надо, – прошептал Ру, повинуясь.
– Воспитательница, поднеси мне дитя, – молвил затем пророк.
Кемма вышла вперед, неся спящую девочку; по приказанью Рои она подняла ее, чтоб та была видна всем, и каждый, кто находился в зале, преклонил колена и поклонился ей.
– Братья и сестры Общины Зари, вглядитесь в облик сего младенца: пред вами наследница престола, будущая царица Египта! – воскликнул Рои, и снова все преклонили колена и поклонились. Затем жрец, наклонившись к ребенку, тихо произнес несколько слов и благословил Нефрет, ритуальными жестами призывая богов и духов вечно хранить ее. Свершив этот обряд и поцеловав царевну, Рои передал ее Кемме и сказал:
– Будь благословенна и ты, верная женщина. Пусть и на тебя сойдет благословение; позже тебя посвятят в наши тайны и введут в Общину. Иди с миром.
Все это время царица Рима сидела на поставленном для нее кресле, устремив на Рои невидящий взор и слушая его так, словно речи не имели к ней никакого отношения. Когда же Рои закончил, она подняла голову и произнесла:
– Привет и благословение рабу. Привет и благословение воспитательнице. Приветствие малютке и преклонение перед ней, в коей течет царская кровь Египта и Вавилона. Каково же будет приветствие царице и матери, о прорицатель, по велению коего мы попали сюда, в это мрачное место, обиталище заговорщиков, чьи намерения неизвестны?
Рои поднялся со своего трона, стоявшего пред алтарем и, приблизившись к убитой горем царице, взял ее руку и поцеловал.
– Для Вашего Величества я не нахожу приветствия, – произнес старец, склонив свою убеленную сединами голову, – ибо я вижу ваше приобщение у тому, кто сильнее меня. – И Рои поклонился в сторону величавого изваяния Осириса, глядевшего на них из-за алтаря.
– Я знаю, – отвечала царица со слабой улыбкой.
– Но мне доложили, что прошлой ночью Вашему Величеству было видение. Так ли это? – продолжил Рои.
– Да, прорицатель, хотя мне непонятно, кто мог донести тебе об этом?
– Не все ли равно, как я узнал? Куда важнее то, что мне надлежит поведать Вашему Величеству: сон ваш – не греза, взлелеянная человеческими надеждами и ожиданиями, но истина. О царица, сей мир и его страдания – лишь тень и жалкое зрелище; над ними, подобно пирамидам, высящимся над песками и пальмами, – над всем земным возносится вечная истина по имени Любовь. Пески сметает ветер, пальмы порой бури вырывают с корнем, либо, принеся плоды, они стареют и гибнут, одни лишь пирамиды вечны.
– Я поняла и благодарна тебе, прорицатель. А теперь выведи меня отсюда, я очень утомлена.
На третью ночь после этой беседы Рима, чувствуя, что терзавшая ее лихорадка сделала свое дело и пришло время прощаться с земным миром, послала за прорицателем. Рои пришел немедля, и Рима обратилась к нему с такими словами:
– Не знаю, кто ты, не знаю, что это за Община Зари, о которой ты говоришь, и какие у нее цели; не знаю, зачем повелел ты доставить сюда наследницу престола Египта, не ведомо мне, каким богам ты служишь, ибо мне еще немногое открылось в вашей вере, хотя это истинная правда – две египетские богини явились мне в видении в ночь рождения моего дитя. Но вот что добавлю: сердце говорит, что ты человек праведный, и сама судьба предназначила тебе быть прорицателем, чтоб исполнять ее волю; думаю, что и ты, и люди вокруг тебя, – вы затеваете что-то во благо царевне, которой, если есть справедливость на земле, суждено в будущем стать царицей Египта. Полагаюсь на волю Небес; сама же я,
