Ханс, как истинный готтентот, был равнодушен к жаре. Он сходил в город на разведку и сообщил мне, что люди встревожены надвигающейся бурей. Одни срочно укрепляли крыши, а другие перевозили свои запасы в пещеры и прочие надежные места. С полей спешно убирали остатки урожая, даже дети были при деле. Жрецы строили над алтарем что-то вроде шалаша из пальмовых листьев, должно быть, чтобы дождь не потушил огонь, который будто бы горел там с незапамятных времен.
На землю опустилась жаркая ночь. Я не мог глаз сомкнуть и только жадно глотал воду, подкисленную соком какого-то дикого фрукта, который рос в кратере. Он походил на сливу и дарил напитку вяжущий вкус и прохладу. Рассвет был сер, как в Лондоне в ноябре, ничто не нарушало тишины. Долгожданный дождь не слишком торопился.
Позавтракав, вернее, поковырявшись для вида в тарелке, поскольку есть совершенно не хотелось, я потихоньку побрел по жаре к дому вождя. На стук вышел жрец, но внутрь меня не впустили, сославшись на то, что Странник сейчас занят, беседуя с членами Совета. Я понял намек и пошел домой. Наверняка они боятся, как бы я не повлиял на Аркла, а потому хотят ограничить наше общение. Скажите, какие психологи! Можно подумать, что Кумпана и остальные жрецы видят людей насквозь, читают мои мысли как открытую книгу. Я заподозрил, что они, хоть и не понимают нашего языка, все равно уловили смысл моих слов, когда я уговаривал Аркла сбросить оковы и покинуть эту землю.
Почему дабанда так старались удержать его там? До сих пор я задаю себе этот вопрос. Они хранили свои соображения в тайне, но, видимо, какая-то крайняя нужда заставила их пойти на это. В тот момент я пришел к выводу, что ими руководило честолюбие. Малочисленный, охваченный суевериями народ стремился вернуть себе былое величие. Для этого они должны были объединиться с многочисленным племенем абанда под правлением сильного и толкового вождя, человека разумного и образованного, который знал законы цивилизации. Поэтому Аркла заманили в землю Моун, подсунув бедняге в качестве приманки прекрасную женщину по имени Тень, к которой его непостижимым образом тянуло.
Других причин я не видел. Правда, вынужден признать, была в моей версии одна загвоздка. Выходит, что Тень, кем бы она ни являлась, действительно влюбила в себя Аркла на расстоянии, как он утверждал, а некоторые из ее жрецов и советников и впрямь умели заглядывать в будущее. А впрочем, они могли действовать, исполняя некое древнее пророчество, каковые довольно популярны среди мистически настроенных африканских туземцев и которые, из-за весьма туманного и запутанного содержания, европейцам понять трудно. Несомненно, и меня дабанда тоже заманили в свою страну с определенной целью. Я вспомнил, что при любой возможности эти люди старались разузнать у меня как можно больше о нашей системе управления и о всем таком прочем, хотя напрямую подобных вопросов и не задавали. Вожди этого преданного забвению малочисленного народца, в особенности мудрый Кумпана, хотели снова возродить его былое величие, только и всего. Вот какой мне виделась истинная цель их заговора.
Вернувшись, я обнаружил, что какие-то люди укрепляли крышу нашей хижины, а другие рыли вокруг дома канаву, которая соединялась с расположенным поблизости отводным каналом. Видно, дабанда основательно готовились к буре. Я вошел в комнату, прилег и попытался вздремнуть, но шум снаружи не давал мне и глаз сомкнуть. Звуки были довольно странными, однако выглянуть наружу и выяснить, чем они вызваны, было лень.
На закате меня навестил Кумпана. Несмотря на холодный прием с моей стороны, он держался безукоризненно вежливо. Проверив, все ли готово для защиты дома от бури, он извинился за свое вчерашнее поведение. Старик признался, что вовсе не считал меня трусом или излишне корыстным человеком, но говорил сие намеренно, дабы задеть мое самолюбие и вынудить пообещать остаться с ними до конца войны, поскольку знал, что слово свое я уже не нарушу.
Меня поразило, сколь тонко разбирался Кумпана в человеческой природе, он буквально видел меня насквозь. Однако я не стал ничего ему говорить, поскольку обессилел от жары. Тогда, сменив тему, старик попросил меня не выходить на улицу, ведь буря могла разыграться в любую минуту, да и не только поэтому.
– Тебе интересно, что это за странные звуки? – спросил он. – Тогда давай поднимемся на крышу и посмотрим.
Как я уже упомянул, мое внимание действительно привлекли весьма любопытные звуки: казалось, будто мимо проносились одно за другим фыркающие и мычащие стада. Оказавшись на крыше, я понял, в чем дело. Просто невероятное количество всевозможных зверей устремилось из города к лесу: наверняка они надеялись укрыться там от надвигающейся бури. Кого тут только не было: канны и бубалы, гну и черные антилопы, ориксы, буйволы, квагги и множество мелких животных. Объятые страхом, все они скакали в сторону деревьев.
– Звери чувствуют, что время пришло, и обезумели от страха, – пояснил Кумпана. – Никого из дабанда они не тронут, потому что хорошо знают нас и подчиняются нашим приказам. Но если они почуют тебя, чужака, то мигом растопчут.
Я согласился с доводами старика и стоял, изумленно взирая на самое странное зрелище, какое мне только доводилось видеть за всю свою богатую охотничью практику. Потом я повернулся и собрался было сойти вниз, но Кумпана попросил меня задержаться, если хочу узреть нечто еще более удивительное.
Тут я услышал звук, который ни с чем не спутаешь. Это трубил слон.
– Ты вроде бы говорил, – заметил я удивленно, – что с земли Моун прогнали всех слонов.
– Так и есть, Макумазан. Наверное, они бегут от великой бури и землетрясений и решили укрыться в стране, где жили на протяжении нескольких поколений, пока мы не изгнали их.
Тем временем в облаке пыли по правую руку от нас появился огромный слон. Он несся опрометью, а за ним следовало все стадо. Я сразу узнал его по размерам, отметинам на хоботе и лбу, а особенно по
