Я внимательно посмотрел в зеркало и спокойно проговорил:
– Магический щит рассказывает иную историю. Он утверждает, что ваш король Бауси приказал провести нас к нему с почестями, чтобы мы могли переговорить с ним. Между прочим, у нас есть для него скромные дары.
Я попал в цель. Бабемба чрезвычайно смутился.
– Верно… – пробормотал он, запинаясь, – То есть… я хочу сказать, что король позволил мне поступить по своему усмотрению. Я посоветуюсь с колдуном.
– Раз так, дело улажено, – отозвался я. – Ведь ты, человек благородный, не поднимешь руку на тех, с кем только что разделил священный напиток. Если же ты поступишь иначе, то сам проживешь недолго, – сухо прибавил я. – Одно тайное слово, и этот напиток обратится внутри тебя в мвави наихудшего сорта.
– О да, белый господин, все улажено! – воскликнул Бабемба. – Не произноси тайного слова. Я провожу тебя к королю, и ты переговоришь с ним. Клянусь своей головой и духом своего отца, что не причиню вам вреда. С твоего позволения, я позову сюда великого колдуна Имбоцви и подтвержу наш договор в его присутствии. Кроме того, я покажу ему магическое зеркало.
Джерри отправился за Имбоцви, и вскоре явился этот мерзкий субъект неопределенного возраста, горбатый, словно Панч[21], худой и косоглазый. Нарядился Имбоцви, как и подобает туземному колдуну, – он весь был увешан лоскутами змеиной кожи, рыбьими пузырями и мешочками со снадобьями. Вдобавок ко всем этим амулетам широкая красная полоса, нанесенная, вероятно, охрой, спускалась у Имбоцви со лба и по носу, губам и подбородку тянулась к шее, где заканчивалась пятном размером с пенни. Прическа тоже соответствовала образу – густые курчавые волосы были пропитаны жиром, припудрены синим порошком и с помощью кольца из черной смолы уложены в рог, острым концом поднимающийся дюймов на пять над макушкой. В общем, Имбоцви весьма напоминал дьявола, причем дьявола раздраженного – он издали начал осыпать нас упреками в том, что мы не пригласили его выпить священный напиток с Бабембой.
Мы предложили Имбоцви кофе, но он отказался, заявив, что мы хотим отравить его.
Тогда Бабемба немного суетливо, видимо от страха, передал старому колдуну свое решение, которое тот выслушал в полном молчании. Когда Бабемба объяснил ему, что без повеления короля будет неоправданной глупостью предать смерти таких колдунов, как мы, Имбоцви спросил, почему он называет нас колдунами. Бабемба сослался на чудеса блестящего щита, показывающего различные изображения.
– Фу! – фыркнул Имбоцви. – Разве спокойная вода или отполированное железо не показывают картинки?
– Но этот щит способен разжигать огонь, – заявил Бабемба. – Белый господин говорит, что он может сжечь человека.
– Пусть он сожжет меня, – с глубочайшим презрением бросил Имбоцви. – Тогда я поверю, что эти белые люди – колдуны, достойные пощады, а не простые работорговцы, о которых мы часто слышим.
– Сожги его, белый господин, докажи ему, что я прав! – раздраженно воскликнул Бабемба.
И вождь с колдуном принялись громко ссориться. Очевидно, эти двое были соперниками, и на сей раз они потеряли самообладание.
Солнце сияло достаточно ярко, чтобы продемонстрировать мистеру Имбоцви наше «колдовство», чего мне очень хотелось. Я вынул из кармана сильное зажигательное стекло, которым, с целью экономии спичек, часто пользовался для разведения огня. Взял в одну руку стекло, в другую зеркало и занял положение, удобное для эксперимента. Бабемба и колдун яростно спорили, явно не замечая моих действий. Я направил зажигательное стекло прямо на грязный волосяной рог Имбоцви, намереваясь прожечь в нем дыру. Этот рог явно держался на чем-то легковоспламеняющемся – на тростинке или палочке из камфорного дерева, – ибо через тридцать секунд запылал, как факел.
– Ох! – завопили наблюдавшие за колдуном кафры.
– Вот это ловко! – воскликнул Стивен.
– Смотрите, смотрите! – восхищенно закричал Бабемба. – Теперь ты, гнилой нарыв, поверишь, что есть на свете колдуны могущественнее тебя?
– Почему ты, сын собаки, надо мной смеешься? – завизжал разъяренный Имбоцви, который один не понимал, в чем дело.
Тут у него зародилось подозрение, он поднес руку к волосяному рогу и отдернул ее с воем. Имбоцви запрыгал, завертелся, отчего огонь разгорелся сильнее. Зулусы захлопали в ладоши, Бабемба тоже. Стивена охватил один из его идиотских припадков веселья. Что касается меня, то я испугался. Неподалеку стояло большое деревянное кафрское ведро, из которого брали воду для варки кофе. Я схватил ведро и подбежал к Имбоцви.
– Спаси меня, белый господин! – завопил он. – Ты величайший колдун, и я твой раб…
Тут его речь оборвалась, поскольку я опрокинул ему на голову ведро, в котором она исчезла, словно свеча в колпачке. Имбоцви стоял очень смирно, вода стекала по нему, а из-под ведра шел дым с неприятным запахом. Убедившись, что огонь потух, я снял ведро с колдуна, растрепанного, лишившегося диковинной прически. Я помог вовремя – Имбоцви почти не обжегся, зато облысел. При малейшем прикосновении сожженные волосы обламывались под корень.
– Выпали… – удивленно сказал Имбоцви, ощупывая голову.
– Да, – ответил я, – наш щит сработал, верно?
– Можешь ли ты, белый господин, вернуть волосы на место? – спросил он.
– Это зависит от твоего дальнейшего поведения, – ответил я.
Не сказав ни слова, Имбоцви направился к воинам, которые встретили его хохотом. Очевидно, они не любили колдуна, раз так радовались его конфузу.
Бабемба сиял. Он тотчас распорядился доставить нас к королю в город Беза, причем дал торжественное обещание, что ни он, ни его подчиненные не причинят нам вреда. Один только Имбоцви не оценил нашей магии. Перед уходом он метнул в мою сторону взгляд, исполненный лютой ненависти, и я пожалел, что использовал зажигательное стекло. Право, мне вовсе не хотелось, чтобы он остался без волос.
– Отец мой, лучше бы ты спалил эту змею дотла, ибо тогда ты уничтожил бы ее яд, – чуть позже сказал мне Мавово. – Я тоже немного колдун и скажу тебе, что наш брат больше всего не любит быть осмеянным. Ты, Макумазан,
