Д. Пучков: Я такого паскудства отродясь не слышал. Как так вообще можно? А людей убивали, между прочим, десятками тысяч.
Б. Юлин: Сотнями.
Д. Пучков: Да, сотнями. И всем плевать. Неудивительно, что эти козлы у власти не удержались.
Б. Юлин: А я рассказывал, что за время войны ни армейским, ни морским командирам ни разу не была даже поставлена задача «разбить войска противника»? Ни разу. Либо прорываться, не вступая в бой, либо уклоняться от боя. Сражения носили в основном оборонительный характер. Даже когда приказывали наступать – например, в сражении на реке Шахэ, – задачи «разгромить противостоящие японские силы» не было. Например, японцы, допустим, получили приказ «разгромить русскую армию». Они не справились – и просто отбросили ее. А нашей армии при наступлении приказали оттеснить японцев за реку Тайцзыхэ.
Д. Пучков: Это ведь не военные.
Б. Юлин: Часто говорят, что сделай мы то-то и то-то или выживи адмирал Макаров, мы бы, мол, победили.
Д. Пучков: Да, если бы у бабушки был известный половой орган, она была бы дедушкой.
Б. Юлин: Но если не ставится задача разгромить противника, победить невозможно. Нельзя выиграть войну…
Д. Пучков: Если нет задачи одержать победу.
Б. Юлин: Собственно говоря, провести войну без единой победы действительно надо суметь. Есть героизм, есть подвиги экипажей кораблей, есть подвиг защитников Порт-Артура (исключая командование Порт-Артура, которое пустило его псу под хвост). Есть проявленный на поле боя героизм солдат и офицеров, есть умелые действия. Но ни одной победы. Вот это Русско-японская война.
Кстати, воевали ведь не за независимость страны, не чтобы отразить вражескую агрессию, а за то, кто будет грабить Китай – мы или японцы. Армия к концу была полностью деморализована. Уже в сражении под Сандепу солдаты не верили, что хоть что-то может завершиться не отступлением. Они не знали, будут ли атаковать, обороняться или героически погибать, в любом случае в конце последует приказ отступать.
Д. Пучков: Вот это я понимаю, руководство. Сверху донизу, начиная от командиров…
Б. Юлин: Говоря о загнивании империи, говорят именно об этом.
Д. Пучков: …И заканчивая императором. Все одно к одному.
Б. Юлин: Николая объявили, пожалуй, лучшим императором в российской истории.
Д. Пучков: Эва. Ну не Сталина же объявлять.
Б. Юлин: Кстати, командующего второй тихоокеанской эскадрой Рождественского по возвращении в Россию Николай II обнял. Небогатов получил срок – единственный из всех, но его не казнили. Стесселя, как я уже сказал, отпустили. Все, кто командовал так или иначе, сохранили высокие посты, продолжали карьеру, а Куропаткин, например, в Первую мировую войну заправлял Северо-Западным фронтом.
Д. Пучков: Отлично. А после революции что с ними было?
Б. Юлин: Это была уже не Российская империя.
Д. Пучков: Ужас. Ужас. Натуральный позор.
Б. Юлин: Кстати, русский офицер Беренс, который сражался на «Варяге» в первый день войны, поддержал революцию и был первым командующим революционного красного флота. Ветераны Русско-японской войны повели себя во время революции по-разному.
Д. Пучков: По-разному, да. Спасибо, Борис Витальевич. Позорнейшая страница родной страны и родной армии. Все. Победили бы мы в японскую войну…
Б. Юлин: Только революция помешала.
Д. Пучков: Да. А на сегодня все. До новых встреч!
О подготовке к Первой мировой войне
Д. Пучков: Я вас категорически приветствую! Борис Витальевич, доброе время года!
Б. Юлин: Аналогично.
Д. Пучков: О чем мы сегодня?
Б. Юлин: Был такой мелкий локальный конфликт, который назвали Первой мировой войной. Это война, после которой говорили, что войн больше не будет, и принимали решения об объявлении войны вне закона. Этого хватило очень надолго… до Второй мировой.
Д. Пучков: Многие тогда же писали, что это только передышка на двадцать лет. Наиболее умные, я полагаю.
Б. Юлин: Ну да. Или говорили, что видят в Версальском мире 18 поводов для следующей войны.
Д. Пучков: Отлично. И про что мы поговорим?
Б. Юлин: Сегодня – про подготовку к войне. С Е. Н. Яковлевым ты говорил о политическом аспекте, а теперь обсудим именно военный: что из себя представляли стороны, которым предстояло сражаться.
Д. Пучков: То есть про всех? Не конкретно про Россию?
Б. Юлин: Думаю, большинству интересно именно про Россию, так что на нас остановимся подробнее.
Д. Пучков: Так точно. Мы все-таки нам ближе, да.
Б. Юлин: Но на фоне общей картины – иначе будет непонятно, почему все происходило именно так. Готовились все, воевали все, а не только мы.
Д. Пучков: Отскакивая немного в сторону. Война началась в 1914 году, я правильно помню?
Б. Юлин: Да, правильно.
Д. Пучков: А в 1913 году, как все время рассказывают, мы достигли каких-то невероятных экономических показателей.
Б. Юлин: Так нам рассказывают.
Д. Пучков: Давайте взглянем внимательнее.
Б. Юлин: Начнем с того, как вообще складывались коалиции.
Позднее, правда, две страны Тройственного союза воевали на одной стороне, а одна – на другой. Тройственный союз, сложившийся еще в начале последней трети XIX века, – это Германская империя, Австрийская империя и Итальянское королевство. Правда, Италия вступила в него с занятной оговоркой, мол, она не будет участвовать в войнах Союза в том случае, если они будут вестись против Англии.
Ты Италию на карте видел? Такой сапог, окруженный со всех сторон практически морем, кроме севера, где горы. А у англичан – самый мощный в мире флот. То есть итальянцев понять можно.
Д. Пучков: Могут случиться неприятности со стороны моря.
Б. Юлин: И они сразу это оговорили.
Но дело в том, что когда складывался этот союз, Германия рассматривала как своего основного противника Францию. Во франко-прусской войне та была разгромлена, но недобита во многом из-за международного давления. Ни Российская империя, и Британская не хотели большого усиления Германии. Немцы рассчитывали в дальнейшем французов добить. И собственно говоря, в самом конце века они были близки к этому.
Чтобы избежать подобной угрозы, Франция любыми путями стала искать сближения с Российской империей. Был заключен франко-русский союз – оборонительный, потому что и Франция, и Россия по промышленным ресурсам и военной мощи уступали центральным державам и на море, и на суше. Вернее, когда союз заключался – на море еще превосходили, на суше – уже уступали. Но главное – их промышленный потенциал был ниже.
